Налицо факт отравления реки Осуга неизвестным химическим веществом, но у местных жителей складывается ощущение, что контрольные органы не хотят связываться с расследованием экологической катастрофы всерьез

Об экологической катастрофе, произошедшей на реке Осуга в Тверской области, мы уже писали. В минувшие выходные корреспонденты «МВ» посетили деревню Богданово Кувшиновского района, жители которой в шоке от того, что происходит с некогда чистейшей речкой. Впечатление действительно жуткое. Как минимум, на 70 километров по течению реки в ней не осталось ничего живого. Между тем, по словам местных жителей, сброс отравы продолжаются.

Первое, что говорят местные жители о постигшей их беде – огромное, невероятное количество чаек, слетевшихся на берега Осуги.

— После того, как лед сошел, почти сразу мы увидели – дело плохо. Не как в прошлые годы, — рассказывает глава Прямухинского сельского поселения Александр Фролков. — То, что сброс был, мы узнали еще в конце зимы, от рыбаков, заметивших исходивший от воды странный запах и пену в районе старой Бакунинской плотины. А как только потеплело – все берега реки покрылись мертвой рыбой. Чаек слетелось невероятное количество. Я местный уроженец, большую часть жизни прожил здесь, но такого их количества не видел никогда. Потом птицы также неожиданно исчезли. И сейчас в реке и рядом с ней не осталось ничего живого. Можем проехать несколько километров вверх по течению, сами увидите.

Катастрофа

Когда-то эти места считались раем для рыбаков. Собственно, почему когда-то? Еще в прошлом году ловился здесь хариус, налим. Сейчас река оставляет жуткое впечатление. Абсолютно пустая, без малейших признаков жизни. Нет ни рыб, ни водных животных, водившихся здесь в изобилии. Исчезли даже лягушки.

Только по дну реки стелятся длинные, нитевидные водоросли, которых здесь отродясь не было.

— Напротив места, где сейчас стоим, была песчаная отмель. Дно чистое, детишки там всегда купались, — Александр, дядь Саша, как его называют, прожил на этом берегу, в деревне Богданово, всю жизнь. – А сейчас сами видите что. Рыбы в речке нет. Ту, что мертвую на берег выбросило, чайки склевали, а потом и сами исчезли куда-то. Мертвая река стала. Вначале так вообще не дай бог туда руку сунуть или, еще хуже, умыться. Сразу красные ожоги. И запах какой-то химии далеко чувствовался…

Сейчас запах практически не ощущается. Но по течению продолжает плыть пена, собирающаяся большими массами у естественных водных заторов и плотин. Дно реки стремительно зарастает водорослями, ранее не встречавшегося здесь вида. Для них изменившаяся водная среда оказалась в самый раз.

Анализы

— Тревогу мы забили еще в марте. Я отправил в Волжскую природоохранную прокуратуру жалобу и потребовал проведения расследования в отношении Кувшиновского целлюлозно-бумажного комбината, – продолжает свой рассказ Фролков. — Расследование они действительно провели. Только понятнее нам от этого не стало. Вот бумага, почитайте.

Официальный ответ, копию которого дал нам Александр Николаевич, действительно интересен. Во-первых, пришел он почему-то не из Волжской межрегиональной природоохранной прокуратуры, а из территориального отдела Роспотребнадзора по Торжку. Куда жалоба Фролкова попала, в свою очередь, из Осташковской межрайонной природоохранной прокуратуры. Одним словом, бумага месяц бродила по инстанциям.

В результате этого хоровода жалобщик узнал: да, действительно ЦБК природоохранное законодательство нарушает злостно. В пробах воды (ни мертвых рыб, ни мертвых животных, ни ил никто и не думал исследовать) обнаружено несоответствие санитарным нормам «по микробиологическим показателям и содержанию кислорода». На нарушителя составлен  протокол. По решению суда ЦБК оштрафован на…15 тысяч рублей. Все. Почему дохнет рыба, никто объяснить не удосужился.

Но местные на этом не успокоились.

Тишина

После того, как кошмарные кадры отравленной речки массово появились в соцсетях власть, вроде, зашевелилась. К расследованию были привлечены специалисты Министерства природных ресурсов и экологии Тверской области, филиала ЦЛАТИ (Центральная лаборатория анализа и технических измерений), ФГБУ «Центррыбвод», Осташковского межрайонного обособленного структурного подразделения Верхневолжского территориального управления Росрыболовства России, отдела ГО и ЧС  администрации Кувшиновского района. Дело поставлено на контроль в Минприроды РФ. Местных жителей опросили, взяли пробы анализа – и уехали. И с тех пор – тишина.

— Какие они анализы еще делать собираются?! Вот посмотрите, — Елена вытаскивает из речной воды замоченную в ней косу. Древко покрыто слизью, издающей резкий химический запах, а металл косы – толстым слоем ржавчины.

— Это менее чем за день образовалось. И это сейчас, когда от воды уже нет такой вони. В мае, когда приехали, я руку в нее опустила, так потом ожоги как от кипятка. Мы местным сначала не верили, что такое загрязнение. Но потом увидели берега, заваленные мертвой рыбой, трупами бобров, чаек…

Елена из Питера, в Богданово приезжает каждый год на лето, еще с конца восьмидесятых. Однако теперь боится, что приезжать будет некуда.

— Мы не знаем, что с рекой, — в один голос говорят местные жители. — И не знаем, сколько это продлится. Сейчас из нее опасно даже брать воду для полива, не то что купаться. Прикасаться к воде страшно.

Осташковская межрайонная природоохранная прокуратура, которой, в конечном итоге, поручено расследование, тем временем хранит загадочное молчание.

Расследование

Нет, расследование ведется. И Фролков даже знает, кому оно поручено — помощнику Осташковского межрайонного природоохранного прокурора, юристу 3-го класса Светлане Соболевой. При нас, Александр Николаевич в очередной раз позвонил ей.

— Светлана Сергеевна, здравствуйте! Есть что-то по нашему делу?

— Заключение для вас подготовлено.

— Вы можете в двух словах сказать, в чем суть?

— По телефону я не могу. В ближайшее время вышлю вам в письменной форме.

— Будем надеяться, что на следующей неделе заключение нам действительно пришлют. Только вот что там будет – неизвестно. Между прочим, в «Райпотребнадзоре» меня уже «по-дружески» предупреждали: «Ты нас раз вызвал – мы ничего не нашли, второй раз вызвал – ничего не нашли. Вызовешь в третий раз – подадим на тебя в суд, за ложный вызов», — говорит Фролков. Но сдаваться я не намерен. Если в Твери, когда я обратился в соответствующие организации с просьбой провести анализ, мне отказали: не имеешь, дескать, права на это, что ж, обращусь в Москву. Там есть частные фирмы, имеющие все необходимые сертификаты, и за плату они проведут независимую экспертизу. Мы до сих пор не знаем – что в воде. Так продолжаться больше не может.

У местных жителей складывается ощущение, что контрольные органы просто не хотят связываться с расследованием экологической катастрофы всерьез. И даже называют причину: «Каменская БКФ» (таково сейчас официальное название прежнего Кувшиновского ЦБК) принадлежит очень серьезным господам, связываться с которыми – себе дороже.

Слухи имеют под собой некоторые основания. Бумажно-картонная фабрика принадлежит компании SFT Group, одному из лидеров европейского рынка гофракартона. В совет директоров компании действительно входят очень солидные люди. Любопытно, что как раз осенью прошлого года компании объявила о старте пуско-наладочных работ на крупнейшем в России производстве этого самого гофракартона. Расположено производство на базе «Каменской БКФ». И прямо на следующий год…

Может быть и совпадение. Но факт отравления «неизвестным химическим веществом» реки Осуга – налицо. Равно как налицо и странная пассивность природоохранных структур, проводящих расследование. Неужели, они действительно «не хотят связываться»? Если так – то дело плохо.

Николай Тарасов