[Show slideshow]

Первый большой успех Андрею Ильину принесла роль студента Феликса Раевского в фильме Петра Тодоровского «Какая чудная игра». После этой яркой работы на него обратили внимание режиссеры, и предложения актеру посыпались, как из рога изобилия.

За свою карьеру кем он только не был: князем и мошенником, главврачом и киллером, наркоторговцем и прокурором, директором завода и владельцем модельного агентства. А в картине про Вольфа Мессинга сыграл аж самого Альберта Эйнштейна!

Но больше всего его знают и любят по роли Алексея Чистякова в «Каменской» — по крайне мере, женская половина телеаудитории нашей страны.

С Андреем Епифановичем мы встретились на съемках нового фильма Бориса Грачевского с рабочим названием «Между нот, или Тантрическая симфония». Там Ильин играет главную роль – известного композитора.

«Визитка»

— Андрей Епифанович, долгое время вашей визитной карточкой была роль мужа Каменской – Алексея Чистякова. Как вы к этому относитесь?

— Как к данности. Наверное, так случилось в силу того, что этот сериал часто показывают по телевидению, много лет он был довольно популярен. «Визитные карточки» для актеров выбирают зрители, от нас самих тут мало что зависит.

— А какую роль вы можете назвать самой любимой?

— Трудно сказать. Есть работы, которые по тем или иным причинам мне очень дороги. Сейчас вот играю композитора в фильме Бориса Грачевского «Между нот, или Тантрическая симфония» — надеюсь, эта роль тоже станет одной из любимых.

— Вы уже, помнится, играли композитора – в сериале «Дочки-матери», если я не ошибаюсь?

— Да, было такое.

— А у вас есть музыкальное образование?

— Нет, к сожалению. Родители в свое время не отдали меня в музыкальную школу.

Хотя в консерватории на актерском факультете я изучал музыкальную грамоту, мне пытались поставить голос, но вокалиста из меня не получилось. Конечно, артист должен понимать, чем занимается его герой. Но в совершенстве владеть профессией своего персонажа совершенно не обязательно. Важнее – хорошо представлять его внутренний мир.

Память

— Андрей Епифанович, у вас очень редкое отчество…

— Да. Мой отец стеснялся своего имени. Его родной брат Ефим тоже. И тот, и другой  представлялись Евгениями. Евгений старший и Евгений младший.

— Ваши родители не имели отношения к театру. Как они отнеслись к вашему выбору?

— Порадовались за меня. Вряд ли они до конца понимали, что значит быть артистом. Но когда я стал частенько мелькать на экране — маме это очень понравилось.

— Вы как-то рассказывали, что в детстве летом гостили у бабушки с дедушкой в деревне…

— …Ларионово, в Нижегородской области.

— А какое у вас самое яркое детское воспоминание оттуда?

— Бывало, заберемся с ребятами в какой-нибудь чулан, а там — гробы стоят и могильные кресты!

— Кто-то умер?

— Нет – это люди старшего поколения для себя при жизни готовили.

— Наверное, вам, ребенку, жутко было такое видеть?

— Конечно! Когда в первый раз на гроб наткнулся – почувствовал, как волосы зашевелились от страха! А потом – привык…

— А сейчас вы там бываете?

— Недавно был. Удручающее впечатление: колхоза нет, речка высохла, дороги пришли в негодность. Незасеянные поля, разрушенные фермы… К сожалению, никому это не нужно…

Случай

— А как вы попали на главную роль в фильм Петра Тодоровского «Какая чудная игра»?

— Наверное, по воле случая. Я тогда работал в Рижском Театре Русской драмы и снимался в фильме «Человек свиты», сценарий которого написал Валерий Тодоровский, сын Петра Ефимовича. Валера приехал на съемочную площадку, чтобы посмотреть, как идет работа. Мы познакомились, разговорились. Я пригласил его на свой спектакль… А вскоре Валера окончил режиссерские курсы и позвал меня участвовать в его дипломной работе – картине с мрачноватым названием «Катафалк». Ну, конечно, он показал ее папе. После чего тот и пригласил меня сыграть роль в своем фильме. Я им обоим очень благодарен.

Профессия

— Однажды в интервью вы сказали, что работать в Москве было вашей мечтой…

— Можно сказать, что так. Еще когда учился в театральном училище в Нижнем Новгороде, я для себя решил, что когда-нибудь обязательно буду работать в Москве. Мне действительно очень хотелось играть на сцене московского театра.

— А сколько прошло времени с того момента, как вы это решили, до того, как переехали в российскую столицу?

— Примерно десять с половиной лет. Меня пригласили в театр имени Моссовета.

— Город вас не разочаровал?

— Нет. Сначала, как и многим провинциалам, мне было страшновато в мегаполисе: суета, все всегда куда-то бегут. Чувствовал себя букашкой среди небоскребов. А потом стал адаптироваться, привыкать, воспринимать все немного иначе. И сейчас уже не мыслю себя без Москвы. Это мой город: здесь — моя семья, мои друзья, моя работа. И если я долго нахожусь в отъезде, мне хочется поскорее сюда вернуться – скучаю по белокаменной! Даже по суете скучать начинаю.

— В начале 90-х у артистов были трудные времена. Это и вас коснулось?

— Конечно. В 90-е страна меняла кожу, и никто не знал, чем и когда закончится этот болезненный процесс. Зарплата театрального артиста составляла долларов восемь-пятнадцать. Я думал, что скоро вообще все театры закроются… Но они как-то выстояли, выжили. И я рад, что тогда не ушел из профессии, хотя желание было велико.

— А вы никогда не задумывались: кем бы стали, если бы не пошли по актерскому пути?

— Мне даже сложно предположить, что было бы, если бы я не нашел себя в актерской профессии… Вероятно, работал бы водителем, как папа. Или поступил бы в какой-нибудь институт и стал инженером, как многие мои одноклассники. Или моряком (улыбается). Или летчиком. Сейчас уже можно только гадать…

— У вас есть хобби?

— Рыбалка. Очень люблю, когда выпадает возможность, уехать на дачу — она у меня на Волге (под Тверью – «МВ») — и ловить рыбу. Тешу себя надеждой, что осенью выберу время и хотя бы дня на три отправлюсь порыбачить… А не будет клевать — так хотя бы отдохну!

Ирина Левкович