У
маленькой Миланы есть дата рождения. И есть дата смерти. А между ними –
немножечко жизни…

Всего семь
месяцев успела прожить на этом свете крохотная девочка. За это время она
познала и боль, и безмерную любовь матери, и жажду жизни, которая ощущается тем
сильнее, чем тяжелее муки приходится выносить. А мучения выпали на долю малышки
совсем не детские. “Врожденный порок сердца” — вот диагноз, ставший роковым для
Миланы и ее мамы Валентины Данц. Скажете, что это сейчас лечат? Да, конечно… Но
только Милану вылечить так и не смогли. Или не захотели?

 Рождение

Врожденная
сердечная патология у ребенка была выявлена, когда Валентина на 25-й неделе
беременности последний раз перед родами прошла ультразвуковое исследование.
Подозрение тверских врачей подтвердилось на УЗИ в Научном центре сердечно-сосудистой
хирургии им. Бакулева РАМН. Столичные врачи успокоили встревоженную Валентину:
“Никаких проблем! Детей с врожденным сердцем мы успешно оперируем, после чего
они благополучно живут, нормально взрослеют и создают семьи”.

Она
поверила медикам. И стала ожидать родов со спокойной душой, уверенная в том,
что ребенка вылечат.

Милана
родилась 13 января 2011-го. Валентина была счастлива. Этого ребенка она очень
хотела и очень любила еще до его рождения. Это была ее первая беременность, и
рожать или нет — сомнений не было.

… Не
беда, что в их маленькой семье нет папы, она будет любить свою доченьку за
двоих. И сделает все, чтобы ее Милана была здорова и счастлива…

 Муки

У Миланы
оказался сложный порок сердца. Требовалась не одна операция. Первая была
сделана 1 апреля в институте им. Бакулева. Милана была выписана домой, под
наблюдение участкового врача. Следующая операция планировалась через 4 месяца.

А в июне
малышка заболела. 20 июня ее перевели из реанимации Вышневолоцкой ЦРБ в
реанимацию Тверской детской областной больницы, где она пробыла 3 дня. А потом
ребенка поместили в отделение 1-й терапии, где уже позволялось мамам находиться
рядом со своими малышами.

Но вместо
радости встречи с дочкой Валентину ждал шок. “…Когда я зашла в палату к своей
малышке и сняла ей памперс, то пришла в ужас, попа была вся в гнойниках и
корке, — пишет в своем заявлении в правоохранительные органы Тверской области
Валентина Данц. – Ребенок лежал с кислородной маской, т.к. уровень насыщения
кислорода в крови падал до 45 процентов. В этом отделении всего одна
кислородная маска, и если к нам в палату приносили ребеночка, который нуждался
в кислороде, то снимали маску с моей доченьки и одевали другому ребеночку. Я
понимала, что так продолжаться не может, и искала выходы из этой ситуации сама,
т.к. медсестры говорили, что они ничего придумать не могут. Тогда я нашла
большую медицинскую иглу 20 см
длиной, вставила ее в шланг, по которому идет кислород, к этой иголке
присоединила трубку и к трубке – вторую маску. Все стыки перемотала пластырем и
прибавила кислород до 15 атмосфер, чтобы два ребенка одновременно могли
находиться под кислородом…”

Без
комментариев! Только вопрос: неужели в областном учреждении здравоохранения не
нашлось хотя бы еще одной кислородной маски?

Какие же
страшные муки удушья испытывала малышка, оказываясь без кислорода! А сердце
любящей матери разрывалось от боли не только за свою дочь, но и за чужого
ребенка. Валентина пишет, что медики, зашедшие тогда в палату и увидевшие ее
самодельное приспособление,… пошутили: “Ну, что ты, Данц, придумала?! Тебе
скоро можно кардиологом работать, все знаешь…”

Надежда

Приближалось
время второй операции. Но институт им. Бакулева отказался от лечения Миланы,
потому что у нее был поставлен диагноз “обструктивный бронхит”. Тогда Валентина
связалась с Филатовской больницей, где девочку в начале июля обследовали и
приняли решение взять ее на операцию в сентябре.

Мать с
ребенком опять вернулись в Тверскую детскую областную больницу, потому что
Милана не могла жить без кислородной маски… Нужно было подождать, пока
пройдет месяц реабилитационного периода после перенесенного обструктивного
бронхита. Милане, казалось, стало лучше: она улыбалась, играла в игрушки,
радовалась солнышку, гуляя с мамой около больницы. Валентина опять поверила,
что все будет хорошо, ее малышку прооперируют, и они будут вспоминать болезнь,
как страшный сон…

 Температура

20 июля у
Миланы внезапно поднялась температура до 38 градусов! Два дня девчушка кричала
день и ночь, почти ничего не ела. Как указывает в своем заявлении Валентина,
несмотря на назначенное лечение, температура не спала и через две недели: “… Я
понимала, что ничего не меняется, и попросила нашего лечащего врача связаться с
московскими клиниками, на что она мне ответила: “Вы там никому не нужны, и
вообще, зачем ты рожала этого ребенка? Этот порок не совместим с жизнью, и
институт им. Бакулева вас не возьмет на операцию, так как такие дети умирают на
операционном столе…” Остальные две недели я просила выяснить, откуда берется
температура, на что слышала постоянный ответ: “а что я сделаю”. Все это время
температуру просто сбивали “нимулидом”, который имеет противопоказания
(сердечная недостаточность, детский возраст до 2 лет). Мне было сказано врачом,
что меньше надо читать инструкции и принимать препарат дальше. 15 августа у нас
меняется врач, так как Соловей Т.В. ушла в отпуск. На второй день Лапешкина
И.В. (зав. отделением)… отправляет нас на УЗИ головы. И по хорошим результатам
УЗИ она принимает решение взять пункцию спинномозговой жидкости. … По
результатам анализа ставят: “менингит”…”

Милане
назначают антибиотики и продолжают сбивать температуру, за 4 недели уже
измучившую малышку. А вечером 19 августа Милана почувствовала себя значительно
лучше: смеялась, играла, хорошо ела. Ночью и утром температура была нормальная,
что очень обрадовало Валентину.

 Катастрофа

А дальше…
Дальше случилось самое страшное. “… В 8 утра или чуть позже зашла медсестра и
позвала нас в процедурный кабинет для того, чтобы взять кровь из вены, — пишет
в своем заявлении Валентина Данц. – Я отдала ребенка, меня попросили стоять за
дверью процедурного кабинета. Моя маленькая доченька очень сильно кричала
несколько минут, потом на несколько секунд она затихла, затем один вскрик, и через
несколько секунд медсестра выносит мою малышку, говоря о том, чтобы я положила
ее под кислород. Забежав в палату, я надела кислородную маску на доченьку, она
вздыхает один раз с судорогами. Небольшая пауза – второй раз судороги. Стоят
медсестры и говорят о том, что может отнести ее в реанимацию? Я передаю ребенка
медсестре, бегу вперед нее, открываю ей дверь в реанимацию. Проходит 10 минут,
выходит врач и сообщает, что произошла остановка сердца, и завести его не
удалось…”

Что же
произошло тогда в процедурном кабинете? Что послужило причиной внезапного,  катастрофического ухудшения состояния
ребенка? Прояснить этот вопрос, думается, может только добросовестное
расследование этого случая.

 Могила

23 августа
Милану похоронили на Вышневолоцком кладбище.

А в ночь
перед похоронами гробик с телом умершей девочки стоял дома. И вдруг на
беленьком чепчике Миланы проступила кровь! Кровь была и на платьице… Как
страшно было матери видеть, как ее мертвый ребенок истекает кровью! Но и это не
было последним испытанием, выпавшим на долю Валентины.

Через
несколько дней могилу, где покоилось тело малышки, сожгли. Какие-то нелюди
уничтожили и крест, и венки, и цветы, и мягкую игрушку. Что это? Месть?
Ненависть? Слабоумие?

Валентина
рассказала, что за две недели до смерти девочки удалось найти клинику в
Германии, врачи которой взялись сделать операцию Милане. На это требовалось
около 40 тысяч евро, которых у Валентины, конечно же, не было. За помощью
Валентина обратилась в один из благотворительных фондов, представитель которого
должен был позвонить 21 августа. Но было уже поздно…

— Может
быть, те, кто сжег могилу, думают, что я присвоила себе эти деньги? – говорит
Валентина. – Но ведь собрать деньги на операцию я так и не успела…

Игорь
Смирнов