Евгений Новиков – известный тверской писатель, журналист, художник. Этот творческий человек не просто наш коллега, но и большой друг «Местного времени», на страницах которого не раз появлялись публикации за его авторством. Новикову присвоено звание «Почетный работник культуры и искусства Тверской области».
Евгению Борисовичу 61 год. В январе прошлого года мы рассказывали нашим читателям о его чудесном спасении от тяжелого инфаркта в Тверской областной клинической больнице. И вот новое испытание – ковид. Практически с первых дней болезни мы были с Женей на связи, общались по телефону. К сожалению, заболевание приняло тяжелую форму. Врачи ОКБ показали себя волшебниками, вытащили нашего друга буквально с того света. Здесь хочется сказать слова искреннего восхищения и признательности всему медперсоналу клиники и, конечно, главному врачу Сергею Козлову. Лечение проходило под его личным контролем и при его непосредственном участии. Впрочем, такое отношение в ОКБ ко всем пациентам, особенно тяжелым.
Неделю Евгений Новиков провел в реанимации. Когда он мог говорить, мы разговаривали по телефону. Он делился своими ощущениями, говорил о душевности и мужестве медиков. Вот тогда, когда сама жизнь его висела на волоске, мы и решили обязательно рассказать о всем происходящем с ним читателям «МВ». Евгений Борисович вел свой больничный дневник, изложение которого мы сегодня и публикуем.
Евгений Новиков, находясь в больнице, сравнивал себя с пикирующим бомбардировщиком. Усилиями врачей и сестер ОКБ ему удалось выйти из смертельного пике. Сейчас он уже дома. Долечивается и занимается творчеством. Свое обещание познакомить нас и всех читателей газеты с хроникой пикирующего пациента он выполнил. Мы представляем вашему вниманию это необычное и честное повествование.

Из человека – в насекомое
Говорят, что на войне люди нередко быстро теряют свой облик и действуют, подчиняясь лишь инстинкту самосохранения. Не возьмусь судить, что происходит с человеком на войне, но о том, что происходит с ним на ковидной койке, знаю не понаслышке. Так, например, я уже через несколько дней после заболевания почувствовал себя богомолом. Была ночь, когда я ощутил себя этим членистоногим созданием, лежащим на травах в черной долине. Долина эта была залита лунным светом, и я, оглядывая ее, размышлял о том, как и почему превратился в насекомое. «Странно, что я стал именно богомолом, а не каким-либо другим существом. – думал я. — Но уж если я теперь богомол то, что мне следует делать? Куда, собственно, пойти, чем заняться?» Ответов на эти вопросы не было. Да я их особо и не искал.
Удивительно, но то обстоятельство, что из человека я превратился в насекомое, меня нисколько не смущало и не беспокоило. Я только с любопытством разглядывал свое новое тело и удивлялся, как занятно оно устроено, как длинны теперь мои ноги.
Впрочем, богомолом я стал не сразу, не в одночасье – на это ушло несколько дней. О том, как это происходило, как развивалась моя болезнь, рассказывают мои дневниковые записи. Итак, вот хроника моей болезни, избавленная от некоторых подробностей, но при этом отражающая все ее этапы.

Субботним вечером
Когда я сидел за компьютером дома, почувствовал дискомфорт. Побаливала голова, я измерил температуру. 37.4. Что такое? Подумалось – неужели и я заболел короновирусом? Но если так, то почему это случилось? Надо сказать, что с самого начала эпидемии я соблюдал меры предосторожности: и маску носил, и руки тщательно мыл, и массовые мероприятия практически не посещал. Неужели все меры предосторожности были напрасны? А если так, то это даже как-то обидно — получается, все было зря?
Еще поработав, я лег спать. При этом я чувствовал, что тело мое стало, как бы из песка. Как будто во мне струился «песок», и менял внутреннюю его структуру. Я принял «Намидес», и через некоторое время мне стало легче.
В воскресенье я снова выпил «Намидес», позавтракал. Померил температуру: 38.1. Выпил таблетку парацетамола. Температура пришла к норме. Однако я кашлял, голова побаливала, а глазами было больно вращать. Принимал витамины и лекарства. В том числе — «азитромицин».

Понедельник
Утро — 37.2.
Вечер — 36.3.
Ближе к ночи пропало обоняние. Странное это было впечатление — бац, и вдруг, понимаешь, что куда-то ушли запахи. Точнее сказать, не вдруг и не совсем ушли, а уходят, становятся как бы дальше, дальше, дальше. И вот уже подносишь к носу склянку с туалетной водой, а запаха нет, хотя чувствуешь, как в ноздрях все кипит от спиртовых испарений.

Вторник
Тяжело вращаются глаза, жарко, душно. Парацетамол снижает температуру, но ненадолго. Вызвал скорую, которая доставила меня в областную клиническую больницу. Температура 38, КТ показало поражение 25 процентов легких, давление было высоким.

Среда
Уже утром я почувствовал себя лучше. Температура 36.8, еще была некоторая слабость, слегка «заносило на поворотах», но в целом самочувствие было нормальным. Лечили меня интенсивно: капельницы, уколы и т.д.
К ночи я чувствовал себя так неплохо, что делал стихотворные и прозаические наброски. В частности, неожиданно написалось довольно странное стихотворение. Перечитываю его и понимаю – нет, не все со мной тогда было нормально. Вот это стихотворение:
Морская штука выбралась на сушу, роняя кровь, теряя чешую и шкуру,
чтоб обрести тут новую натуру,
которая любить не только самое себя сумеет.
Она жевала синими глазами
морскую соль и новый изумруд пролесков.
А перед ластами ее лежало окукленное море незнакомых блесков.
И в черной плоти языка той штуки, ласкавшей прежде хребетки коньков, корпускулы сирен и крабьи жилы
Вдруг воссияла
иная кровь.
То звездочка,
То песнь веков грядущих в мир ее явилась.
Песнь во имя Бога, создавшего стихии и морскую штуку, чтобы смогла она проведать смыслы и возлюбить не только самое себя.

Когда писал это стихотворение, температура была 36.1.
* * *
В палате нас трое: кроме меня пенсионер из Спировского района Борис, которому за семьдесят и автомеханик из Ржева Сережа, которому за пятьдесят. Борис лежит давно, и уже готовится к выписке, а Сережу только что привезли из реанимации, где он провел ночь. Когда его ввезли в палату на коляске-каталке, у него был безумный взгляд, словно у императора, чье войско потерпело поражение, но на помощь к которому уже спешат новые полки.
— Здорово, мужики! – сказал он укладываемый санитарками на кровать.
— Ну как ты? – спросили мы. – Чем тебе помочь?
— Ничего, мужики, все нормально. – ответил он.– Я еще не крепенький, но поправлюсь.
И в самом деле, Сережа быстро пошел на поправку. Привезли его в областную больницу из Ржева едва живого, с большим поражением легких, но уже через пару дней у него был хороший аппетит и чувствовал он себя практически здоровым. Его скоро выписали.

Четверг
А мне, хотя обоняние вернулось, стало хуже: температура поднималась, сны были тяжелые. Сделали КТ – поражение 68 процентов. Вышел ночью в коридор, там шла женщина и кричала: «Помогите!» «Нечем дышать!»
Женщина была невысокого роста, полная. В полумраке коридора она была похожа на огромную морскую бомбу времен Второй мировой войны, которую несет темный поток. Бедняге на помощь уже спешили медики. Кто именно – врачи или медсестры — было не понять. Дело в том, что в ковидном госпитале весь персонал носит специальные защитные костюмы, в которых человек выглядит, как космонавт. И только по надписи, сделанной фломастером на костюме, и можно понять, кто перед тобой – «медсестра Оля» или «врач Кирилл». И сколько же сил и терпения надо, чтобы по много часов трудиться в такой экипировке!
И тут не могу не сказать, что в областной клинической больнице работают прекрасные специалисты и замечательные люди. Больные получают всю необходимую помощь, а руководство весь лечебный процесс, решение всех бытовых вопросов держит под постоянным контролем. Каждый день, в том числе и в выходные, проводятся обходы, в которых принимают участие и лечащие врачи, и руководители этого лечебного заведения: главврач больницы Сергей Козлов, его заместители, а также — другие руководители.
Все они — настоящие подвижники, рискующие здоровьем и жизнью. Ведь их работа, а точнее сказать, их служение не только требует высокого профессионализма, человечности, отзывчивости, но и представляет для них самих серьезную опасность — сколько мы знаем случаев, когда врачи, излечивая больных, сами заболевали ковидом. А потому именно о таких людях и говорят – они надежная опора, достояние нашего Отечества.

Пятница
После обеда мне стало хуже, в груди словно образовался колючий шар, трудно стало дышать. В эту ночь мне и почудилось, что я стал богомолом. Это произошло после того, как меня перевели в палату, где лежали два ветерана. Один, совершенно убеленный сединами, имел сурово-непреклонное выражение лица воина и мужественно переносил болезнь. Ему было очень тяжело: он почти не разговаривал и редко вставал с постели.
Второй ветеран, сказавшийся мне сварщиком, был точно персонаж какой-то сказки с хорошим концом. При этом, передвигаясь по палате, он постоянно посвистывал, точно изображал паровоз. Или мне это уже казалось. Ведь именно в этой палате я превратился в богомола. В этом состоянии я был переведен в реанимацию.

В реанимации
Прежде мне никогда не доводилось пребывать в реанимации. И это стало для меня тяжелым, трудным опытом. Практически целую неделю я находился на ИВЛ – дышал через маску. А точнее сказать, маска с разной интенсивностью дышала за меня. Врачи оценивали мое состояние, как тяжелое, и прогнозов на перспективу родным не давали.
Временами я впадал в некое забытье. Так однажды, сев на кровати, я стал смотреть в пол. Он находился буквально в полуметре от меня, но мне казалось, что я с полуторакилометровой высоты вижу землю, дороги на ней, реки, движущиеся машины и людей.
…Однажды, когда было особо тяжело, я почувствовал, как ко мне явился некий человек из Азии и дал мне легкость, сказав, что я достаточно уже намучился.
Я сразу же почувствовал невероятную легкость и стал таким же невесомым, как тончайшая фарфоровая чашка. Медсестры-космонавты омывали в это время тело, проводили какие-то процедуры, а я просто лежал, ощущая собственную восхитительную невесомость. Что тогда было со мной, я не знаю.
А еще в один из дней я смотрел многочасовой спектакль, который давала мне ель, растущая за окном. Погода была ясной, небо ярко-синим, а ветки дерева двигались, создавая разные образы: танцоров, мотоциклистов, пограничников, странников, персонажей разных сказок, всевозможных животных. В каком-то смысле я целый день смотрел спектакль по Пушкину: «…там, на неведомых дорожках, следы невиданных зверей»…
Моим лечением в реанимации занимались разные врачи и медсестры, и всем им я очень благодарен. И особая благодарность – главному моему реанимационному врачу Ирине Старченко. Конечно, это так удивительно: Ирина Старченко лечила меня, но я даже не знаю, как она выглядит. Она для меня – спаситель в костюме космонавта. Что ж, надеюсь после реабилитации встретиться с Ириной Старченко и сделать с ней интервью. А пока – мои слова глубокой ей признательности. Слова особой признательности и доктору Андрею Слесареву, под патронаж которого я попал, будучи переведенным из реанимации вновь на третий этаж, где и довершилось мое госпитальное лечение.

Несколько соображений о COVID-19
Эти соображения, разумеется, носят субъективный характер, не могут быть подтверждены цифрами, но, думаю, нечто подобное скажут и многие другие, переболевшие ковидом. Наверное, не только я заметил, что большинство больных – это мужчины, которым за сорок-пятьдесят, женщины же, по моим прикидкам, составляют от общего числа больных порядка тридцати-сорока процентов. При этом женщины, как правило, болеют не так тяжело, как мужчины.
Думаю, COVID-19 можно сравнить с пулей со смещенным центром тяжести. «Попадая» в разных людей, она производит в них разное разрушительное действие. Заболевание это в каком-то смысле непредсказуемое. Кто-то, потеряв обоняние, вновь обретает его уже через несколько дней или даже часов, а к кому-то оно не возвращается месяцами, кого-то мучает боль в мышцах, а у кого-то на теле появляются безболезненные синяки. В целом для кого-то заболевание проходит легко, а для кого-то может закончиться фатально (на день написания этого материала известно о более чем 350 летальных исходов от ковида в Тверской области – и это официальные данные. По некоторым другим источникам – свыше 2000).
Мне вспоминается давний американский фильм «Хищник», где в главной роли снялся Арнольд Шварценеггер. Киношный супергерой боролся с инопланетным монстром и сумел победить его. «Поведение» заболевания, поразившего ныне миллионы людей на планете, очень похоже на действия того монстра. Похоже отсутствием внятной «логики», которой оно подчиняется. И у ковида, и у «хищника» она совершенно непонятная. И при этом – убийственная.
А потому — еще пару слов тем, кто заявляет, что противоэпидемиологические меры, в частности ношение маски, ограничивают их свободу. Спорить с вами не буду. Ведь это все равно, что спорить с тем, кто считает, что правила дорожного движения ограничивают свободу водителя и пешехода и что нет ничего страшного в том, чтобы сесть за руль выпивши.

Евгений Новиков