Олег Ефремов родился 85 лет назад – под знаком Весов. Астрологи говорят, что людям этого мятежного знака свойственно безудержно влюбляться, оставлять свой след в искусстве, вынашивать великие, подчас невыполнимые замыслы. Именно люди воздушной стихии, к которой относятся Весы, чаще всего стремятся изобрести вечный двигатель…

— «Вечный двигатель» Ефремова – это Московский Художественный театр, — говорит друг и соратник актера, ректор Школы-студии МХАТ Анатолий Смелянский. – «Желаю славы я!» — с этими строками Пушкина он пришел в Школу-студию МХАТ. «Достиг я высшей власти…», — ролью Бориса  Годунова он закончил свою актерскую карьеру…

Все, что Ефремов предсказал себе, сбылось от начала до конца. От славы, до высшей власти… Об этом рассказали его друзья и соратники, которые пришли на выставку, посвященную юбилею народного артиста СССР Олега Николаевича Ефремова, устроенную в Зеленом фойе МХАТа.

Друг

Другом Олега Ефремова с детства называет себя Николай Иванович Якушин, профессор, член союза журналистов Москвы. Молодой Ефремов часто заходил к другу Кольке после занятий в Школе-студии МХАТ.

— Своей комнаты у Олега не было, — рассказывает Якушин. – Он жил с родителями в коммуналке на Поварской улице. А у меня была своя комната в родительской двухкомнатной квартире. Мы учили уроки, играли в шахматы, карты… И не просто так играли. А на интерес. Среди трофеев, которые мне достались от проигравшего Ефремова – книги. На одной Олег своей рукой написал: «Чтоб ты подавился этой книгой».  А на другой: «Чем в карты играть, лучше бы ты книги читал вроде этой». Все книги с подписями Ефремова я сохранил и передал в коллекцию музея МХТ им. Чехова. О чем я думаю сегодня? 12 лет прошло, как не стало Олега Николаевича. Но боль утраты не утихает до сих пор. Помните, что написал Пушкин, когда умер его друг Дельвиг? «Печален я, со мною друга нет…»

Студент

Анатолий Смелянский подготовил гостям выставки необыкновенный подарок. Он впервые решил публично показать видеоинтервью Олега Николаевича, которое сам записал в 1997 году. Собравшиеся в Зеленом фойе, затаив дыхание, слушали знакомый голос, узнавали неповторимые интонации рассказчика… Живой Ефремов говорил с экрана для каждого из них…

— Когда я в 45-м году поступал в Школу-студию, а это было сразу после салюта Победы, конкурс был пятьсот человек на одно место! – рассказывал с экрана Ефремов. — Сейчас таких конкурсов нет. А тогда так было… Значение театра в жизни было совершенно другое — занятие театром было самым престижным делом…

На экзамен в театральную студию Ефремов надел костюм, который ему подарили родственники.

— Его привезла мама от тети Оли, мужа которой посадили, а потом и тетю сослали в Караганду, — рассказывает с экрана Олег Ефремов. — Костюм бережно хранили, он был коричневый, болтался на мне, как на вешалке… На экзамене я читал прозу Короленко и «Желание славы»… Потом была басня «Кошка и соловей». Вы, мол, комиссия, кошка, а я — соловей. Ну, тут я сам себе создавал неблагоприятные условия. Мне всегда было необходимо преодоление.

Начало

Студенты Школы-студии МХАТ были приближены к актерам театра. Олег Ефремов в интервью Смелянскому рассказывает, как вместе с маститыми актерами они выезжали в Дом творчества.

— Общение, общение – непрерывное, — рассказывает Ефремов. — Вот качается в гамачке Тарханов – и подзывает меня. И он тебе час разговора – как надо дышать, как это важно для актера… Сейчас я признаюсь себе: вот, дурак, не ценил дарованное тебе внимание. А тогда стоишь, переминаешься, слушаешь и думаешь: когда он закончит? А еще играли в карты. Причем на деньги. Радовались, когда выигрывали, потому что надо было на что-то жить… Было много влюбленностей. Я хочу сказать, что это было замечательное время…

Олег Ефремов грезил сценой МХАТа. Но после окончания студии в этот театр его не приняли. Там уже работал молодой актер, внешне похожий на Ефремова. «Зачем нам два одинаковых артиста?» — рассудило руководство театра. Ефремов позволил себе дерзость, заявив: «А я все равно приду во МХАТ главным режиссером!» И дал согласие служить в ЦДТ – Центральном Детском театре. Но все его мысли и мечты были о непокоренном МХАТе.

На вечере зачитали письма Олега Ефремова самым близким людям.

«Милая мама, прости меня, пожалуйста. Поздравляю! Целую крепко тысячу раз. МХАТ тебе ровесник. Ему тоже в этом году исполняется 50 лет, — писал молодой актер своей маме. — Юбилей собираются отмечать широко, в мировом масштабе. Приедут иностранные делегации… У меня на Центральном Детском не все благополучно. Может быть, снимут с роли. Не потому, что не получается роль, не потому, что не хватает способностей — я не подхожу своей фактурой. Так что хожу, нервничаю и чувствую над собой занесенный меч. Из-за этого сбросил пару килограммов, которые с трудом накопил в Гурзуфе. Привез тебе подарок, а тебя нет: яблоки, груши и лук синий, целую связку. Настроение у меня хорошее, хотя, впрочем, иногда бывает грустно…»

С отцом, Николаем Ивановичем, молодой актер был более откровенен.

«Дорогой папа, моя работа идет по-разному. Я уже стал подумывать об уходе из Центрального детского, но теперь в нашем театре появился замечательный человек и художник  Мария Иосифовна Кнебель. Это чистый человек. Очень добрый. Как видно, очень интересный режиссер. Я буду занят в «Коньке-Горбунке», где уже делаю Ивана-Дурака, и в «Горе от ума» — Молчалина. Обе вещи делает она. Тут весь процесс работы не отпишешь, но очень интересно. В театре мое положение очень противоречивое — меня больше не любят, чем любят, и теперь я понимаю, что по заслугам. Творчески я не удовлетворен, были взлеты, падения, но все это в очень мелких масштабах ЦДТ. Я так понимаю, что если уж взлететь, то под облака. Если упасть — то упасть, чтобы крепко почувствовать, чтобы извлечь уроки. Стараюсь извлекать из малого…».

«Современник»

Ефремов-студент написал «Памятку» — клятву верности театру и друг другу. И подписал ее… своею кровью. На вечере памяти ее зачитал внук великого актера — начинающий артист Никита Ефремов, сын Михаила Ефремова. Этот «документ» был написан в 1947 году. Ефремов дал клятву Театру с большой буквы. И был верен ей до конца. Он собрал своих единомышленников в своем театре-студии, который назвали «Современник». В считанные месяцы этот театр стал эталоном стиля и высокой нравственности. Каждый спектакль производил эффект «разорвавшейся бомбы»…

Олег Ефремов руководил своим театром с 1956 по 1970 год. На том фундаменте, который заложил режиссер Олег Ефремов, держится и сегодняшний «Современник».

— Когда к нам в театр приходят новички, они чувствуют присутствие духа самого Олега Николаевича, — говорит актер театра «Современник» Сергей Гармаш. – Он здесь поселился навсегда…

МХАТ

В 1970 году ветераны старейшего столичного театра – МХАТа – попросили Олега Николаевича возглавить их театр. И он не смог устоять перед мечтой. Ведь еще в юности он дал слово войти в эти стены художественным руководителем! Он ушел из «Современника» и возглавил МХАТ, который в то время находился в глубоком кризисе – экономическом и идейном.

— В давнем спектакле Юрия Любимова было пять Маяковских, — рассказывает Анатолий Смелянский. – Если бы можно было поставить спектакль об Олеге Николаевиче — там было бы не меньше персонажей. Ефремов в одиночестве, Ефремов в диалоге с властью, он же в отношениях с актерами, которых взялся вести по жизни. Ефремов в полной «завязке», чудовищно сосредоточенный, работающий без устали, несколько суток подряд. Ефремов в полной «развязке», свободный от всех социальных и личных обязательств, отпустивший душу на волю… Он нашел свой способ проживания жизни в условиях «невиданного государства» и «невиданного театра», которому он хотел вернуть человеческий облик…

Советский зритель боготворил «своего в доску» актера, который сыграл таксиста Сашку в картине «Три тополя на Плющихе», полковника Гуляева в «Батальоны просят огня», Максима Подберезовикова в «Берегись автомобиля»… А сам он всю жизнь был предан только театру, им он болел, им он лечился и ему, в конце концов, отдал свою жизнь…

Мария Донская