Надежда Каратаева-Папанова, вдова Анатолия Папанова, в этом году отмечает юбилей —  90-летие любимого супруга и актера, который навсегда вошел в историю российского театра и кинематографа.

А в следующем году сама Надежда Юрьевна отпразднует замечательную дату – 90-летие. Солидный возраст не мешает ей заниматься профессией, которой она посвятила свою жизнь. Актриса служит в Театре Сатиры, на сцену которого когда-то выходила вместе с мужем. О них так и говорили – одна любовь, одна сцена, одна жизнь на двоих…

Встречу нашему корреспонденту Надежда Юрьевна назначила в гримерке театра, которая когда-то принадлежала Анатолию Дмитриевичу Папанову, а сейчас в ней готовятся к спектаклям сама Надежда Каратаева-Папанова и Ольга Аросева. 

— Здесь до сих пор хранятся Толины вещи — например, вот этот сюртук, в котором он выходил на сцену, — говорит Надежда Юрьевна. — И даже табличку на гримерной мы с Ольгой Аросевой не стали менять – «А.Д.Папанов».

— Расскажите, пожалуйста, о своем муже – каким он был для вас? Ведь вы прожили вместе 43 года!

— Однажды про Толю написали – «У него была одна жена, один театр и одна страна!» В этом весь он — очень верный, скромный, застенчивый… Сейчас много шума вокруг его 90-летия — если бы он узнал об этом, был бы страшно удивлен и сказал: «Да что я такого сделал?!» Когда его хвалили, он говорил мне: «За что они меня хвалят, Надя? Как надо, так и играю – ведь ничего особенного!»…

— Знаю, вы с мужем учились в ГИТИСе. А как вы познакомились?

— Толя пришел к нам с фронта. А я ведь тоже фронтовик – была санитаркой, в санитарном поезде ездила, помогала раненым…

Фронтовики

— Вы добровольно пошли на фронт?

— Я окончила десятилетку, мне было 17 лет. И поступила в ГИТИС. Но, так как началась война, начало учебы отсрочили. А у меня была подруга, которая предложила добровольно пойти с ней на фронт. Я уже до этого работала в госпитале — окончила курсы медсестер-сандружинниц. Военком предложил пойти в санитарный поезд. Я почти два года прокаталась в нем… Когда от Москвы погнали немцев, я узнала, что ГИТИС возвращается из эвакуации и скоро начнется учеба! Я побежала к своему начальству и взмолилась: «Пустите меня учиться! Хочу быть артисткой!» В середине 1942 года вернулась в институт. А на втором курсе к нам пришел молодой человек: в линялой гимнастерке, в каких-то затертых брюках, никаких орденов на нем не было, только две лычки – красная означала очень тяжелое ранение. И в руках у него была палка, хромал…

— Это был Анатолий Папанов? Он пришел сразу на второй курс?

— Да. У нас был дефицит мальчиков, поэтому его и взяли.

Любовь

— Толя пришел к нам на курс и растерялся — такие девки все красивые! И видит – сидит одна, тоже в гимнастерке… Надеть было нечего, вот я и ходила на занятия в гимнастерке. Толя подсел ко мне, спрашивает: «Ты что, тоже на фронте была?» Я говорю: «Да!» Он: «Ну, слава Богу, хоть поговорить есть с кем!» И стали мы с ним разговаривать… Выяснилось, что мы с ним в одном районе живем…

— Каким он был студентом?

— Он очень много и старательно учился. И с нашим преподавателем по сценическому движению допоздна занимался, чтобы избавиться от хромоты. А я его ждала. А он меня с утра ждал — чтобы вместе сесть в трамвайчик и приехать в институт. Так и начался наш роман, с дружбы… А на третьем курсе стал лучшим студентом и единственным, кого пригласили работать в Художественный театр и в Малый!

— А когда вы решили пожениться?

— Весной 1945 года наш роман был в самом разгаре. 9 мая на Красной площади был парад в честь Дня Победы. И Толя говорит мне: «А давай пойдем в ЗАГС и распишемся?» Мы подали заявление, и 20 мая у нас состоялась свадьба. Все было очень скромно, ведь питались еще по карточкам, продуктов никаких особых не было… Мы с Толей жили у моих родителей в огромной коммунальной квартире, и на свадьбу пришли все наши соседи… И пусть свадьба у нас была скромная, зато брак продлился 43 года! И, верите, у нас никогда не было поводов для крупных ссор! Толя был очень нравственным человеком — такие сейчас редкость…

Верность

— А как вы с Анатолием Дмитриевичем попали в один театр?

— После окончания ГИТИСа, в 1944 году, весь наш курс повезли в Прибалтику, в город Мемель, потом он стал называться Клайпеда. Из нашего курса сформировали труппу Русского драматического театра. А Толя стоял перед выбором: пойти в Художественный или в Малый театр? А когда узнал, что я должна поехать в Мемель — решил, что поедет со мной. Его все отговаривали — говорили, что он с ума сошел. Но Толя сказал: «Как же Надя там одна будет? Нет, поеду!» И поехал. А через год мы вернулись в Москву, и Толя встретил Андрея Александровича Гончарова, главного режиссера Театра Сатиры. И тот пригласил его к себе в театр. Я настояла, чтобы Толя дал согласие. А сама вернулась в  Мемель, отыграть последние спектакли. Вскоре наш русский театр расформировали — посчитали, что там достаточно литовского… И я вернулась в Москву.

— А как вы попали в Театр Сатиры?

— Гончаров как-то увидел, что Толя ходит грустный. Спросил, в чем причина. «Надя приехала, и не может устроиться никуда». Тогда Гончаров сказал, чтобы я приходила – как раз просмотр был артистов. И меня взяли. И с 1950 года я работаю в Театре Сатиры — 62-й год уже пошел!

— Работать вместе с мужем вам нравилось?

— Это было чудесно! На гастроли — вместе, на отдых — вместе, домой после спектаклей – тоже вместе!..

Кино

— Если говорить о киноработах Анатолия Дмитриевича – можете выделить ту, которая вам больше всего нравится?

— Он столько хороших ролей сыграл, что я даже теряюсь… Начиная с «Живых и мертвых», с роли генерала Серпилина… Он всегда внимательно изучал сценарии, прежде чем дать согласие. Когда пригласили в фильм «Живые и мертвые», он отказывался, говорил: «Ну, какой я генерал? Я на фронте был сержантом!» Не соглашался до тех пор, пока не позвонил Александр Столпер, режиссер фильма. И Толя сдался. Сходил в библиотеку за романом «Живые и мертвые»… В итоге согласился. Потом, как-то раз, говорит мне: «Надя, я знаю, почему меня на эту роль взяли! В книге написано, что Серпилин был с лошадиным лицом, но умными глазами!» Толя умел посмеяться над собой…

Партия

— Говорят, что Анатолия Дмитриевича никто не мог уговорить вступить в партию. Почему? 

— Я была партийная, а Толя — нет. Меня даже вызывали к руководству, просили, чтобы я уговорила мужа вступить в партию. «Народные артисты – все в партии, вступит – и ему звание сразу дадут!» А я только заикнусь об этом, Толя мне отвечал: «Да ну тебя с твоей партией! Не вступлю, даже не проси! Звание и так дадут, если захотят. А не дадут – так и не надо!»

— А чем он объяснял свой отказ?

— Толя был верующим человеком. Так его в семье воспитали!

Секрет

— Надежда Юрьевна, научите молодых, как прожить в браке долго и счастливо, как это было у вас с Анатолием Дмитриевичем?

— Все должно идти из родительских семей. У нас с Толей были очень хорошие родители, они потом даже между собой дружили… На все праздники собирались вместе, ходили друг к другу в гости. Ни мы, ни наши родители никогда не изменяли своим супругам, о разводе даже мыслей ни у кого не было! Когда мы с Толей ссорились, он бежал к своей маме, жаловался ей… А она ему отвечала: «Нет, милый мой! Просто так ссора не возникает. Иди к жене мириться! Извиняйся, налаживай отношения!» А когда я после ссоры выставляла мужа за дверь, ко мне прибегала моя мама и начинала меня ругать: «Надя! Как так – мужа выгнать?! Возвращай его немедленно! Он же тебя любит, и ты его тоже!» Родители наши очень помогали сберечь семью. А потом и мы с них пример взяли…

Екатерина Писарева