Народный артист России рассказал о съемках в новом проекте. И не только…

С Сергеем Никоненко мы встретились на съемочной площадке телесериала «Мятеж», работа над которым идет по заказу Первого канала. Это история о людях, которые жили в конце XIX — начале ХХ столетия, о кровавом Ярославском мятеже, о том сложном времени и тех ярких судьбах. Сергей Никоненко играет одного из помещиков.
Актер всегда с удовольствием рассказывает не только о новых проектах, но и вспоминает необычные истории из своей жизни…

«Мятеж»
— Сергей Петрович, вы давно уже имеете возможность выбирать, где вам сниматься, а где – нет. Почему согласились на съемки в «Мятеже», чем вас «зацепил» сценарий?
— Я скажу так: я наконец-то дождался хорошего предложения, как мне кажется, с замечательной драматургией. Гражданская война – тема, больная для нашей истории и для нашей страны. И эта память должна быть всегда для нас уроком того, что общество раскалывать нельзя! Эта картина расскажет о том, как ломались судьбы сто лет назад.
— Во время подготовки к съемкам пришлось изучать исторические материалы?
— Про Ярославский мятеж я знаю, много читал про него. Тогда действительно шел брат на брата, сын на отца, и так далее. Это все у нас есть в картине.
— Вы снимались во многих картинах на исторические темы. Вам интереснее работать в фильмах исторических — или современные вас тоже привлекают?
— Главное — чтобы кино было талантливое, а уж историческое оно будет или современное – это вопрос второй. Да хоть про Адама и Еву — лишь бы была хорошая драматургия, чтобы зритель мог сопереживать, сочувствовать…

Двоечник
— В каких еще проектах вы сейчас заняты?
— Сейчас снимаюсь в фильме «Что-то не так с родителями». Это история о молодой паре, у которой случился разлад в семье (в главных ролях — Равшана Куркова и Артем Ткаченко. – Прим. авт.). Ведутся переговоры и по другим новым проектам, но говорить об этом пока еще рано. Кстати, возвращаясь к сериалу «Мятеж», прошу отметить: это моя 222-я роль!
— Фактически круглая дата!
— Да, круглее не бывает: три двойки. Это мне напоминает мой табель в школе, который я получал за четверть.
— Что, так часто получали плохие отметки?
— Да, и хорошо так получал! Мне в самом начале выпускного класса сказали: «Не надо вам учиться, идите уже — вы круглый двоечник!» Но доучился, конечно же…
— И что, по всем предметам такая успеваемость была?
— Нет. Литература, история у меня хорошо шли. А что касается физики, химии, точных наук…Вы знаете, я даже не скажу, что был такой уж дурной, не понимал ничего. Однажды, я помню, решил очень сложную задачу по алгебре. А мне педагог говорит, что я неправильно ее решил. И я начал спорить, потому что ответ был верный — задача решалась проще, чем хотел услышать от меня учитель, и у нас был даже спор. Получается, что в этих науках я соображал. Просто скучно мне было на этих уроках — я ведь тогда больше занимался драмкружком, и еще ходил в студию художественного слова при московском городском Доме пионеров. А знаний по математике мне вполне хватает для того, чтобы сосчитать свою зарплату.

Парашют
— Вы в детстве были хулиганом?
— Нет, сильным хулиганом я не был, скорее — озорник, шалун, проказник. Консервные банки кошкам к хвосту не привязывал — понимал, что это нехорошо. А любимым занятием было — побегать по крышам. Или прыгнуть с самодельным парашютом.
— Откуда вы так прыгали?
— С третьего этажа.
— И сколько вам было?
— Лет 11, наверное.
— Все обошлось?
— Хоть и прыгал я в сугроб — ушибся. Но при этом парашют даже успел раскрыться, я вам скажу.
— Откуда у вас взялся в 11 лет парашют?
— Сам смастерил. Я где-то видел или слышал, что для этого дела нужна большая простыня, потом подсмотрел, как мама шьет на ручной машинке — и тайком сострочил две простыни. Приятель страховал, а я сиганул с этим вот самодельным произведением. Понял, конечно, при приземлении, что опыт не совсем удачный — но встал и пошел домой. Ведь этот «парашют» надо было сначала отстирать, потом распороть то, что я сшил, прогладить и уложить на место — как будто ничего и не было. Но кто-то из бабок видел мой прыжок, доложил матери. Она пришла вечером с работы домой — и ручками плетенной проволочной авоськи всыпала мне по самому чувствительному месту! Но разве я тогда понимал, что все это могло довольно печально закончиться?! Мог ведь запросто и разбиться насмерть…
— Больше с парашютом не прыгали?
— Было еще раз – но уже с настоящим, как положено. Я учился во ВГИКе, это был первый курс. С друзьями поехали за город. Я прыгал с аэростата. Специальную люльку поднимали на высоту 550 метров. Чтобы вы понимали, как это высоко, скажу, что высота Останкинской башни — 540 метров.
— Ну и как?
— Понравилось. Но больше так и не довелось…

Профессия
— Что вам ближе: театр или кино?
— В школе я мечтал стать именно театральным артистом. Но в театральное училище меня не взяли. Зато я поступил в кинематографический вуз — и полюбил то искусство, которое меня полюбило. Но на самом деле сравнивать эти два вида искусства не нужно — во всем есть свои плюсы и минусы. Даже не так — просто есть отличия. В театре ты сразу понимаешь: зал «твой» — или «не твой». Если «не твой» — думаешь о том, что что-то сегодня хуже, чем вчера: или публика сегодня не та, а может, ты не тот… А в фильме ты всего этого не ощущаешь — он же не моментально на экран выходит.
— Вы всегда с особой теплотой вспоминаете сериал «Каменская»…
— Его еще пока никто не переплюнул. Я имею в виду — в плане вот такого детективного сериала. Там не так много стреляют — но там очень хорошо работает голова у главной героини. Там все время происходит исследование анатомии преступления. Это оказалось очень интересно и захватывающе.
— Почему-то многим кажется, что профессия артиста – это такое развлечение, за которое еще и деньги платят: приехал на площадку, что-то сказал — и уехал…
— Да, знали бы они, сколько тут подводных камней… Я уже сейчас не говорю о том, что надо иметь талант. Но хотя бы надо представлять, что мы частенько работаем по 12 часов в день. А ведь надо еще доехать до съемочной площадки — по нашим-то пробкам — и еще обратно домой вернуться, и текст выучить на следующий день. Хорошо, если у тебя есть выходные и отпуск, но их может и не оказаться. Какое время остается для себя? Ничего. Поспать успеть бы…
— Я знаю, что вы не только актер, но и режиссер — снимаете картины?
— Да, как раз год назад закончил картину «Охота жить». Она побывала на пяти фестивалях, получила призы. А где моя картина? Зрители ее видели? Нет! И теперь я думаю: а надо снимать картины или нет? Или наладить все же их массовый прокат? Конечно, награды приятно получать. Но ты получил ее – и поставил на полку, и она там стоит. А хочется живого отзыва на твой фильм…

Дедуля
— Чем занимаетесь в свободное время?
— Провожу свои выходные с внуком.
— Большой внук?
— Девять лет, учится в третьем классе.
— И часто такое удается?
— Не особо — хотелось бы побольше…
— Не говорит еще, что хочет стать актером, как его знаменитый дедушка?
— Нет, пока не говорит. Он больше интересуется насекомыми — еще лет с пяти. Как увидит какую-нибудь мокрицу — берет ее тут же в руки: «Ты посмотри, дедуля, какая она миленькая!» А улитка у него — просто совершенство! Но сейчас ему больше интересны камни: я его сводил в музей геологии, он увидел — и впечатлился.
— Сейчас это очень популярная профессия — геммолог…
— Камнями, я думаю, заниматься было модно во все времена – особенно бриллиантами. (Смеется.) Но говорить о том, кем станет внук, еще рано. Вот вырастет — и сам поймет, что ему больше все нравится. Как и я в свое время…

Валерия Хващевская