Совсем недавно – месяц назад, или чуть больше – на шоу «Голос» разразился скандал. В тот день выступали дуэты, и двое парней из команды Пелагеи исполнили композицию Андрея Макаревича «Солнечный остров» («Все очень просто: сказки обман…»). Оба очень старались – каждому хотелось выйти в следующий тур…

По поводу исполнения высказались Леонид Агутин и Дима Билан. Дошла очередь до Градского. Александр Борисович — обычно спокойно-позитивный, порой даже веселый — на этот раз был мрачнее тучи. После небольшой паузы он произнес: «Когда это будут показывать, в пятницу? Обычно мы в пятницу собираемся на даче у Андрея Вадимовича. Я сделаю все, чтобы он это не увидел! Этого вообще делать было нельзя — я этого не приемлю! Эту песню я услышал впервые в 1970 году в ДК «Энергетик» — и с тех пор никакой другой версии слышать не хочу!»

В 1970 году Александру Борисовичу Градскому был 21 год.

А Андрею Вадимовичу Макаревичу – 16…

Рубеж

1970 год – это некий рубеж эпох. «Битлы» выпустили свой прощальный альбом «Let It Be». Американцы ступили на Луну. А в Советском Союзе закончилась «оттепель»: власти разогнали «диссидентскую» редколлегию журнала «Новый мир» — последний оплот «шестидесятников».

В 1970 году Макаревич окончил школу.

Отец-архитектор направил сына на «правильную» стезю: Андрей поступил в МАРХИ (Московский архитектурный институт), где Вадим Григорьевич работал преподавателем. Педагоги без лести говорили папе, что у сына есть все шансы стать хорошим архитектором. Андрей действительно хорошо рисовал, и с фантазией все было в порядке. На четвертом курсе его отчислили – якобы за самовольный уход с овощебазы, а на самом деле – за песни, которые он сочинял и пел в свободное от учебы время. Властям казалось (может, и не зря), что они подрывают устои социализма.

Через некоторое время Андрею удалось восстановиться и даже получить диплом художника-графика и архитектора. Но уже было понятно, что архитектура Макаревича-младшего не дождется…

Группа

Почему они назвали свою группу «Машина времени»? Да просто время, в которое им выпало жить, их не устраивало. Время, когда нельзя говорить то, что думаешь. А тем более – петь.

А что делать, если не петь – не можешь? Уходить в иное измерение – «в подполье», в андеграунд. Так они и выживали — пели на дискотеках, в тесных клубах… Записи их концертов – «подпольные» — ходили по стране миллионными тиражами: популярнее «Машины времени» в те годы, пожалуй, был только Высоцкий.

Но им всегда хотелось выйти из подполья. И однажды такой шанс появился: Георгий Данелия пригласил их сняться в фильме «Афоня». Но когда фильм был уже почти готов, худсовет «Мосфильма» проявил бдительность: из фильма кадры с «Машиной времени» вырезали. Осталась только песня — на дискотеке именно под нее знакомятся главные герои — Афоня и Катя: «Все очень просто: сказки обман…».

Но время тоже меняется…

Кто-то до сих пор считает, что песня «Поворот» —  про мужские измены. Ну, правда же: «И пугаться нет причины, если вы еще мужчины — вы кое в чем сильны! Выезжайте за ворота и не бойтесь поворота…».  А власти вслушивались в другие слова: «И уж если откровенно – всех пугают перемены…», — и понимали, что это про них…

Перемены были неизбежны…

Наконец-то «Машине времени» дали выйти из «подполья». Когда их уже знала, слушала и любила вся страна, им разрешили выпустить пластинку и даже выступать с концертами – правда, за пределами Москвы. И они объездили всю страну, собирая полные залы.

— Песня «Поворот» в 1981 году была объявлена песней года, — рассказывает Макаревич. — Она продержалась 18 месяцев в хит-параде на верхней строчке!

— Я никогда не думал об известности, — говорит Андрей Макаревич. – Я считаю, что известность, прежде всего, обязывает еще более внимательно относиться к тому, что ты делаешь. С другой стороны — ты должен всегда думать, что делаешь. Так что, по сути, для меня известность не имеет значения…

В мае следующего года «Машина времени» будет отмечать свое 45-летие. И наверняка будет большой концерт, куда постараются собрать всех, кто когда-то там был (увы, иных уж нет). Участников будет много: за эти годы состав неоднократно менялся. Неизменно оставался только один – Андрей Макаревич. Потому что именно он — и водитель «Машины», и ее мотор. Ее сердце.

Личное

Андрей Вадимович не любит распространяться о личной жизни. Делиться мыслями, впечатлениями, наблюдениями – пожалуйста, он про это даже несколько книг написал :.

А вот раскрывать душу — ни-ни.

Первая жена была дочерью известного журналиста Игоря Фесуненко. Но брак продержался недолго. Вторая жена родила ему сына Ивана. Но потом они тоже расстались. Одно время говорили, что у Макаревича — близкие отношения со Свиридовой, но это были всего лишь слухи: Андрей и Алена просто были друзьями. Про то, как встретил третью жену — стилиста и фотохудожника Наталью Голубь — он как-то сам рассказал в интервью. Что познакомились случайно на вечеринке, потом расстались, а через год снова случайно встретились – и поняли, что целый год ждали этой встречи. Они поженились 31 декабря 2003 года и прожили вместе семь неполных лет. Но и этот брак распался…

Сын Иван вырос и стал артистом. И снялся уже в нескольких фильмах. Сейчас они общаются, и папа ненавязчиво дает сыну советы. Но и он, и сын понимают, что у каждого в жизни — своя дорога…

Смак

Он во всем ищет и находит смак: в музыке, в жизни, в еде. Написал несколько кулинарных книг, где рецепты похожи на стихи. Вдохновенно рассказывает, как надо варить уху:

— Секрет простой: настоящую уху надо готовить на костре. Положить в ведро с водой то, что вам нравится и что у вас есть – лук, морковь, картошку, пшено… И рыбу, конечно. Добавить лавровый лист, несколько горошин черного перца, но можно и без них. Хорошенько посолить. Влить, если не жалко, полстакана водки. Но самое главное – и это обязательно запомните: перед самым окончанием варки, когда уха практически готова, надо вытащить из костра горящее полено — и затушить его в ведре, где вы все это варите. Вот тогда это и будет самая настоящая походная уха «с дымком»!

Не зря он стал одним из создателей и первым ведущим первой в России кулинарной передачи «Смак». В 1993 году, в первом выпуске, он пошутил, что название передачи можно расшифровать как «Советы Макаревича».

Передача благополучно просуществовала 12 лет, а потом произошла смена ведущего: ну просто Макаревич устал столько лет рассказывать про еду!

Но закрыв свой «Смак», он открыл «Три окна» — так называется одна из его песен, где он как бы подводит итоги переду уходом на пенсию: «Я забыл о бурях и о громе, мне теперь дороже тишина, и живу я в старом-старом доме — из него выходят три окна». В ней, если вы помните, первое окно выходит в поле «наших самых лучших лет». «Не взрослея, там играют дети, и один из них – наверно, я». Второе окно выходит к лесу. А третье — к океану, «а за ним — диковинные страны…». «И когда мне тесно в старом доме – я сажусь у третьего окна»…

Но проект этот просуществовал недолго: сидеть в старом доме и смотреть на жизнь через три окна Макаревичу надоело. А может быть, просто некогда, ведь к «Машине времени» прибавился еще один музыкальный проект — «Оркестр креольского танго», с которым Андрей Вадимович тоже успешно гастролирует по всему миру. А еще – пишет книги, устраивает выставки живописных работ. Летает на воздушном шаре, погружается на дно океанов. Ловит рыбу в северных реках и в африканских озерах. Очень любит ходить под парусом — когда ветер сам несет тебя по волнам, а ты смотришь в даль, пытаясь заглянуть за горизонт…

— Знаете, у меня сейчас очень мало свободного времени на все, — сетует Андрей Макаревич. — Конечно, хотелось бы иметь его больше. Но не получается — хотя и очень стараюсь…

Мнения

В той скандальной ситуации на «Голосе» мнения наставников разделились. Леонид Агутин деликатно сказал, что «Солнечный остров» — «не самая подходящая песня, чтобы выяснять вокальные отношения». Дима Билан попытался спорить с Градским, но тот его быстро и не очень деликатно остановил. Пелагея пробовала оправдаться: сказала, что очень мало достойных русскоязычных песен, и эта – «одна из самых красивых среди тех, что родились на нашей земле», поэтому ее и взяли – «понимая, что нас могут распять потом за то, что покусились…».

Но Градский стоял насмерть: нельзя было трогать эту песню! Потому что для него эта песня — не музыкальный материал, и даже не шедевр. А некая точка — незыблемая и неприкосновенная. Точка отсчета, с которой начинается для него новая эра. А может, и для всех нас. Просто Градский это уже понял, а мы — еще нет…

Иван Добров