Маэстро благодарен судьбе за те повороты, которые привели его в музыку

От судьбы не уйдешь. Это подтверждают биографии многих великих людей. Об этом откровенно говорит и знаменитый композитор Александр Зацепин, который в юности мечтал совсем о другой профессии.
Но именно ему выпала судьба стать автором самых известных песен и мелодий — к ставшим культовыми кинофильмам «Земля Санникова», «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука», «Иван Васильевич меняет профессию», «Женщина, которая поет», «31 июня»… Эти картины уже невозможно представить без их визитных карточек в виде шлягеров – «Песенки о медведях», «Острова невезения», «Ищу тебя»… 91-летний маэстро написал более 300 песен и мелодии к 120 фильмам! А название песни «Есть только миг» стало и названием автобиографической книги Александра Зацепина. В ней он откровенно рассказал о творческом пути, закулисье, друзьях, коллегах и любимых людях. Последние 20 лет композитор жил во Франции, но после смерти супруги перебрался к дочери в Швейцарию. В Россию он приехал, чтобы презентовать свою книгу.

Музыка
— Александр Сергеевич, у вас столько хитов, и трудно сказать, какая из песен лучше. Может быть, у вас есть самая любимая?
— Если у матери многодетной спросить, какой ребенок самый любимый, наверное, она скажет, что самый младший, потому что он такой маленький, хорошенький. Но на самом деле все дети – любимые. Так же и с песнями, и с музыкой. Если появилось что-то новое, и это новое вышло достойным, то на этот момент эта музыка для меня самая интересная. А потом как-то и к ней привыкаешь… Но песни я давно не пишу. Не стало моего поэта – Леонида Дербенева, не стало моего режиссера – Леонида Гайдая. И с исполнителями ситуация изменилась. С Аллой Пугачевой когда-то работал, но она сейчас не поет… А писать просто так, чтобы это оставалось в столе – не интересно. Поэтому я переключился на мюзиклы. Написал несколько мюзиклов и детский балет – «Тайна третьей планеты», в октябре будет премьера.
— Ваши песни можно назвать «народными». А настоящая народная музыка как-то отразилась на формировании вашего музыкального таланта?
— В России в старые времена нот не знали, но играли на дудочках, балалайках, на других инструментах. Подбирали на слух. Это потом уже Римский-Корсаков, Глинка и другие собирали эти народные мелодии, записывали их, чтобы сохранить для потомков. Когда я работал в Казахстане, Узбекистане, Таджикистане — шел в Дом народного творчества и находил там народные песни. И даже говорил местным режиссерам, что хочу сделать музыку к их фильмам немного в их стиле. А они убеждали, что это не совсем то, что им нужно, а нужна такая музыка, которая звучит в Москве, чтобы все потом ее слушали. Но есть песня, ее пел Муслим Магомаев, она называется «Гульнора» — вот там построение мелодики особенное, с элементами народности. То есть, сначала нужно немного пропитаться этими мелодиями, а потом уже начинать работать над своей. Но это — как в любом творчестве…
— Какая ваша любимая музыкальная эпоха?
— Я учился в консерватории классической музыке, но уже тогда существовало такое направление, как джаз, оно не очень приветствовалось, потом его вообще запретили, и джазовые оркестры стали называть эстрадными. Я слушал и классические концерты, и современную музыку по радио. Но связь современной песни с классикой идет еще со времен Баха. И корни у этой музыки – одни и те же. Листва может быть разной, а вот корни — одни.
— Первая мелодия, которая врезалась в память?
— Бабушка мне пела белорусские песни… Я их хорошо помню. Но в раннем детстве, года в три, меня очень интересовали паровозы. Я часами мог на них смотреть!

Гайдай
— Расскажите о дружбе и сотрудничестве с Леонидом Гайдаем.
— Я считаю, что в жизни очень важен случай. Не познакомился бы мой папа с мамой — и меня бы не было. Так и с Гайдаем. Если бы он не поссорился с композитором Никитой Богословским – я бы с ним не работал…
— Вы написали музыку к культовой комедии «Бриллиантовая рука». Расскажите, как работали над фильмом?
— Гайдаю тогда сказали: «Леня, у тебя не только тексты в фильме криминальные, но и песни». И если бы не случай — все бы вырезали… А случай был такой. Брежнев попросил посмотреть какую-нибудь современную комедию. И ему послали на дачу «Бриллиантовую руку». Как мне рассказывали, он ее посмотрел два раза, потом в понедельник позвонил и сказал: «Такая комедия хорошая, выпускайте скорее!» Благодаря этому звонку фильм увидел свет. И еще в этой картине Гайдай снял в самом конце атомный взрыв. И начальство ему сказало: «Леня, ну ты хотя бы атомный взрыв убери!» Он ответил: «Я подумаю…». А через три дня убрал эту сцену — вроде как уважил цензуру.

Соавтор
— Расскажите о вашей дружбе с поэтом Леонидом Дербеневым.
— С Дербеневым меня познакомил композитор Алик Флярковский, и мы сразу договорились написать с ним песню. И написали, она называлась «Костер на снегу», для «Мосфильма»… Леня Дербенев мог написать стихи на любой размер, хоть с музыкой, хоть без музыки. С ним было очень удобно работать, он всегда серьезно подходил к делу. И когда он писал слова к песне «Есть только миг» — он выдержал все паузы, чтобы исполнитель мог взять дыхание. А другой поэт мог бы написать какую-то длинную строчку — и песня уже потерялась бы… Когда не стало Дербенева, я хотел работать с Ларисой Рубальской. А она сказала: «Я на музыку никак… Давай я тебе лучше дам стихи!» Но это для меня уже будет не то. Ведь каждый по-своему делает… И мелодия может прийти неожиданно — так же, как и стихотворная строка у поэта. Сначала записываешь какой-то набросок, а потом уже рождается произведение…

Тоска
— Кто первые слушатели ваших мелодий?
— Жена и дочь. Ведь не всегда хиты получались. Так вот дочь сразу говорила: «Это плохая песня». А жена всегда жалела, говорила: «Ничего, ничего, неплохая песня!»
— Современная эстрадная музыка вам нравится? Кто из артистов вам интересен?
— Поп-музыка и то творчество, которым я занимался — оно сейчас в упадке, и не только в России, но и в Европе, и в США. Такой звезды, как Майкл Джексон, нет нигде. И артистов такого уровня, как Алла Пугачева, Яак Йоала, Таня Анциферова, с которыми я работал, тоже нет. Поэтому я, наверное, и перестал писать песни…
— Вы уже больше 20 лет живете за границей. Не жалеете, что оторваны от России?
— Мне не двадцать лет, поэтому я живу в семье дочери в Швейцарии. Мне там удобнее. Я жил в Париже с женой. Когда жена умерла, сильно переживал, одному мне было тяжело. И дочь с зятем предложили переехать к ним. Если бы я вернулся в Россию, я тоже был бы один. Но, несмотря на расстояние — это моя родная страна, я очень люблю Москву, люблю Россию. И каждый год по несколько месяцев живу на Родине.

Миг…
— В вашей жизни есть то самое мгновение, которое изменило судьбу?
— У меня не было желания стать композитором — как и многие, учился в музыкальной школе, вот и все. Меня интересовала химия: я все время что-то смешивал, экспериментировал… А потом переключился на радиотехнику: паял приемники, слушали вражеское радио… (Смеется.) И даже хотел пойти в радиотехнический институт. Но это уже был 1944 год, военное время. А я жил в Новосибирске. И я подумал, что первый и второй курс во всех институтах одинаковые. И пошел в институт инженеров военного транспорта. И там я организовал джаз-оркестр. Но все еще не хотел быть музыкантом. Но пока занимался в оркестре — упустил математику, не сдал экзамен. И меня выгнали. И я пошел в армию. Это было начало 1945 года. Помню, как друзья забросили меня на крышу поезда, и так я добрался до Омска. Холодно было, конец февраля, но добрался… Сначала нас готовили на фронт. Но потом пришел генерал и сказал, что я поеду в Тюменское училище. «Доволен?» — спрашивает. Я говорю: «Нет». «Ты что, не хочешь быть советским офицером?» Я отвечаю: «А разве позорно быть советским солдатом?» Но поехал в Тюмень. А там командиром взвода был Евгений Матвеев – известный артист. И у него была хорошо поставлена художественная самодеятельность. И вот я не знаю: миг это или не миг?.. Я там, конечно, участвовал. Потом война окончилась, мне дали отпуск, я приехал домой, в Новосибирск, по четыре часа занимался на аккордеоне и кларнете, чтобы не офицером быть в армии, а перейти в клуб. В школьные годы я окончил курсы трактористов, радиотехников и киномехаников. И в 1944 году даже работал в колхозе, пахал землю. А в армии меня перевели в клуб киномехаником. Я привозил музыкальные фильмы. Все их посмотрел. И тут, наверное, я задумался уже над тем, что же мне по-настоящему в жизни нравится?.. Потом меня перевели в ансамбль песни и пляски, там был джаз-оркестр… Потом появился указ: закрыть джаз-оркестры. И у меня был выбор: полгода дослуживать солдатом — или играть на балалайке. Я выбрал балалайку. А на самом деле – музыку. Потом два года работал в филармонии аккомпаниатором и играл на аккордеоне соло. И подготовился к поступлению в музыкальное училище. И вот так вот пошло… А где был этот счастливый момент – вот кто его теперь знает?..

Мария Донская