Прославленный кинорежиссер рассказал, что не собирается праздновать свое 75-летие 

Сергею Соловьеву – 75! Три четверти века! Когда-то каждый его фильм становился настоящим событием – «Станционный смотритель», «Сто дней после детства», «Спасатель»… И наконец «Асса», фильм перестройки, где Виктор Цой на всю страну спел: «Перемен! Мы ждем перемен!»…
Но потом, когда эти перемены наступили — Соловьев вдруг оказался где-то в тени…
Он, конечно, снимал – и экранизировал классику: «Три сестры», «Анна Каренина»… И снял трагическую историю молодой влюбленности в картине «О любви»… Но эти фильмы прошли как-то незаметно для зрителя – лишь «Анна Каренина» попала в номинанты «Золотого Орла», как лучший фильм 2009 года, но награду в итоге получили «Стиляги» Валерия Тодоровского… И с тех пор о Соловьеве практически ничего не слышно… И это странно — такой творчески энергичный человек не может же просто валяться на диване… Чем-то же он, конечно, занимается – но чем и где? И юбилей – хороший повод узнать об этом и рассказать нашим читателям. Мы встретились с именитым кинорежиссером — и поговорили с ним не только о юбилее и о кино, но и о принципах, которых он придерживается в жизни. И, конечно же — о творчестве и о творческих планах…

Юбилей
— Сергей Александрович, поздравляем вас с днем рождения. Как отмечаете свой 75-летний юбилей?
— Спасибо за поздравления. Но вот отмечать не планировал.
— Это невыполнимые планы?
— Мой школьный товарищ Лев Додин — сейчас он уже вырос в главного режиссера Малого драматического театра в Санкт-Петербурге, он мой ровесник и сидели мы с ним за одной партой. И вот я его накануне 75-летия спрашиваю: «Ты где будешь отмечать?» — «Я не скажу, где я буду — я нашел такое место, где меня никто не найдет!» — «Где? У нас? За рубежом?» — «Ничего не скажу!» Так и не сказал! Так что для меня он является примером юбиляра. Если бы все юбиляры были столь разумны и ответственны перед своими юбилейными датами, как Лев Додин, то все было бы хорошо.
— Все же, возвращаясь к вопросу…
— Я никак не отмечаю. Какие тут празднества? У нас — огромное количество работ, которые требуют своего завершения, в первую очередь — театральных. Было принято решение, что правительство Москвы даст нам возможность работать в собственном театре. Мы сейчас ищем место для театра, площадку для него. У нас сделано уже восемь спектаклей! Я такой плодовитостью еще никогда не обладал. А тут за эти последние два года сделал эти спектакли. А кроме того, в этом году выпускается моя мастерская, актерско-режиссерская, и это тоже чрезвычайно ответственное дело…
— То есть, теперь вы больше увлечены театром?
— Я могу сказать вам, что с театром — довольно странная вещь… На самом деле я не очень люблю кино! (Смеется.) Мне как-то всегда муторно на съемочной площадке — когда я вижу сотни людей, которым надо кричать что-то. Есть там что-то фальшивое… И я очень люблю театр и фотографию — они доставляют колоссальную личную радость. Посмотрим, чем это дело закончится…

Кино
— Но кино вы все же вряд ли оставите. Я знаю, что вы не так давно сняли небольшой короткометражный фильм…
— Это была такая смешная история. Моя дочь (Анна Друбич – прим. авт.) пишет музыку к кино. В частности, она сейчас много работает в Голливуде, пишет для американских фильмов. Я приехал погостить, посмотреть на своих внучек. Бездельничал дней десять, но потом понял, что не могу без дела. И решил прогуляться. Стали мы мотаться с моим приятелем по окраинам Лос-Анджелеса, а это такая красивая фактура! И я решил снять короткометражную картину. Подобрали актеров, нашли оператора. Потом пошли в секонд-хенд, набрали всякой дряни. Постирали ее, выгладили — стало что-то такое образовываться… Короче говоря, мы начали снимать. Когда мы пришли в эту фактурную декорацию, было семь часов утра. Не было ни сценария, ничего… К шести вечера мы завершили съемки этой картины. Я уже ее слепил, смонтировал, и она стала походить на кинокартину. В Москве уже сделали озвучание…
— Картина как называется?
— «А кто не любит Генделя, тот получит пенделя». Это история про музыканта-мигранта. Вот спросите меня: зачем я ее снял?
— Зачем вы ее сняли?
— А я не отвечу. Потому что не знаю. Для меня это — просто состояние души. Я лично его ценю в своей работе как самое главное. Я не знаю, зачем я это делаю. Я снял более 20 полнометражных картин. Каждая из них для меня — главная. Это огромная работа — я даже сейчас не понимаю, как я мог это все осилить… Я делал кино не для фестивалей, не для показов, не для отчетов, не для сумасшедшего зрительского успеха — я это делал для собственного удовольствия. Для собственного счастья…
— Что смотрите из российского кино?
— Я всегда говорю, что надо очень осторожно общаться с современным кинематографом. Есть такое понятие в искусствоведении — «фальшак». Когда все очень похоже на настоящее, но — не настоящее. И огромное количество фальшаков сейчас производится. Я лично смотрю старые картины. В них, с годами, я нахожу огромное количество новаторских и чудесных вещей.

Жизнь
— Вы уже 30 лет преподаете во ВГИКе, у вас — своя мастерская, вы — профессор. А вы помните своих учителей?
— Всю мою судьбу слепил Михаил Ильич Ромм, он был моим мастером на курсе. Я поступил во ВГИК, когда мне было 17 лет. Ромм мне говорит: «Тебе позвонит домой Сергей Урусевский (великий советский кинооператор – прим. авт.). Я ему посоветовал, чтобы он с тобой написал сценарий». Как?! Мне — 17 лет, ему – 45! Урусевский — одна из самых главных звезд мирового кино! Что Ромм такое говорит?! И это меня поразило, конечно. Так я сразу начал работать… Вспомнил еще одну историю. Мы в первый раз показывали на курсе Ромму свои отрывки. Нас было 16 человек, и он все смотрел, и мы ждали, что он скажет. Он сел на стол, качал ногой, мусолил сигарету, и все сидели — в ожидании, что сейчас он скажет так, что все озарит вокруг! И вот он говорит: «Ребята, ну что вам сказать? Когда интересно, то это интересно, а когда неинтересно – неинтересно. Ладно, давайте, до следующей среды… Пока!» И эта лекция — одна из самых мудрых, лучшая, что я слышал в своей жизни: коротко и ясно!
— Какое напутствие дали бы молодому поколению?
— Такое же, как и всем остальным поколениям. Мы к нашей жизни должны относиться всерьез. Другой у нас не будет. У Василия Шукшина есть рассказ «Билетик на второй сеанс». И он там жалеет, что купил билетик и пошел не на тот сеанс. Смешной рассказ. И он там пишет самое главное: «Ребята, помните: билета на другой сеанс не будет! Ни у кого!». Поэтому давайте ценить свой первый сеанс. Нам иногда кажется, что мы начерно живем, что это — черновик. Сейчас мы что-то наваляем, а потом там, когда-нибудь, разберемся — чего это мы там наделали… Ничего этого не будет. Все, что мы делаем — это навеки, это единственная наша жизнь! И это ощущение единственной жизни — по-моему, и есть самое дорогое…

Валерия Хващевская