Участник и один из основателей «ленинградской четверки» — суперпопулярной в 80-е годы бит-группы «Секрет» — умеет уходить и не оборачиваться: в начале 90-х он уехал в Израиль, чтобы начать все с чистого листа. Основал там новую группу Hippoband, записал несколько альбомов, выпустил книгу мемуаров, сыграл в нескольких спектаклях. А потом вернулся — и продолжил актерскую карьеру сначала в антрепризный спектаклях, а сейчас –в московском театре Et Cetera, где с успехом идет мюзикл «Продюсеры» с Максимом Леонидовым в главной роли. 

Его по праву можно назвать счастливым человеком: тихая гавань и любящие друзья у него есть, гастрольный и концертный график расписан, да и свою «девочку-виденье» он обрел — так же, как и смысл жизни.

«Секрет»

— Как родилась идея создания группы «Секрет»? Кто был инициатором?

— Инициатором был Николай Фоменко. Он был мотором — если бы не он, то никакой бы группы не было. Всю жизнь Коля умеет добиваться поставленных перед собой целей…

— Как складывались ваши с Николаем взаимоотношения в группе «Секрет»?

— Мы поступили, как Станиславский с Немировичем-Данченко: договорились, что у каждого из нас будет право вето. В том, что касается социальной политики в группе, рекламы и внешних связей – право вето будет принадлежать Коле Фоменко, а в том, что касается творчества – право вето за мной. Так мы договорились, но ни разу за все существование группы никто этим правом не воспользовался. Но договариваться надо на берегу – что мы и сделали.

— Как получилось так, что группа «Секрет» распалась?

— Сначала я ушел из нее… А потом уже она распалась…

— С чем был связан ваш уход?

— Мне в один момент это занятие перестало приносить радость. Все, что мог дать мне «Секрет», он дал. «Секрет» был хорош таким, какой он был. Это было мило и здорово, пока нам было по 20-25 лет, но когда мы стали уже превращаться в мужчин, нужно было что-то менять – а на «менять» нас не хватало. Мы были готовы это сделать, но вместе – не получилось бы. Я просто первый это понял.

Эмиграция

— А потом вы уехали в Израиль. Как пришло такое решение?

— Если я что-то делаю, то стараюсь делать по максимуму. Начинать – так с чистого листа, там, где тебя не знают, и за тобой нет шлейфа, тянущегося из прошлого. Эмиграция тогда была абсолютным стиранием своей истории. Мне было очень интересно заново доказывать, что я что-то из себя представляю.

— С чего начинали творческую деятельность на новых просторах?

— Мы объявили конкурс: опубликовали в газетах информацию о том, что Максим Леонидов собирает коллектив. К нам пришло огромное количество музыкантов. Собрали коллектив, начали репетировать… Потом я попал в вечернее ТВ-шоу, там меня увидели представители двух студий звукозаписи, и от обеих я получил предложение заключить контракт. С одной  я его подписал, мы выпустили пластинку…

— «Maxim»?

— Да, ее. И после этого посыпались различные предложения — театральные, музыкальные…

— Вы когда-нибудь ради роли поступались со своими принципами?

— Нет. Но я не особо горжусь, что я такой принципиальный. Есть люди, которые делают то, что не любят, только из-за денег – я так не могу. Это ужасный путь, разрушающий изнутри. Когда творческий человек делает то, что не любит – это предательство самого себя и уничтожение собственной души. А это преступление.

Мюзиклы

— В Израиле вы играли в спектаклях. Что это было?

— Это были два мюзикла: спектакль о первых освоителях Палестины из России, которые приехали туда в начале 20 века, а второй – известный мюзикл Уэббера и Райса «Иосиф и его потрясающая полосатая рубаха». Это связано с библейской легендой об Иосифе Мечтателе, я играл Фараона. Чудесный мюзикл…

— Не планируете сами его поставить?

— Я не могу, потому что Уэббер не продает права: мюзиклы Уэббера ставятся только самим Уэббером. У него есть своя компания, они приезжают и переносят спектакль, делают кальку на русский язык. Мне так не интересно.

— А как же мюзикл «Иисус Христос – суперзвезда», который идет в театре имени Моссовета уже более 20 лет?

— Это воровство, сделанное еще во времена СССР. Мы еще не были в Конвенции по защите авторских прав. Они просто ни у кого не спросили. Видимо, тогда Уэббер закрыл на это глаза. На сегодняшний момент это уже не пройдет.

— А не возникала ли у вас идея написать пьесу, самому что-то поставить на большой сцене?

— Я же не драматург, не писатель.

— Но вы же написали книгу «Я оглянулся посмотреть…»!

— Это мемуарная литература, у нее своя специфика.

Дела

— У вас двое детей: Машенька, которой вы посвятили альбом «Мир для Марии», и Леня. Будете ли вы их направлять в творческую музыкальную область?

— Направлять – буду, давить – ни в коем случае.

— У вас напряженный график: и в московском театре Et Cetera в мюзикле «Продюсеры» играете, и на гастроли приходится ездить… Остается ли время на семью?

— Мне хватает — я же не все время в разъездах. Бывает так, что и неделю дома сижу, никуда не езжу, ни на какие мероприятия. Да и потом, поездки у меня не длинные: вот вчера приехал в Москву, завтра улетаю в Ереван на два дня…

— Что для вас является смыслом жизни?

— Хороший вопрос… Я думаю, в жизни нет потаенного смысла. Она сама по себе прекрасна. Жизнь сама по себе и есть смысл, и не надо ничего в ней искать. Надо ступить на свой путь. Как только человек выйдет на свой собственный путь и перестанет подражать другим, реализует себя – тогда он не зря жил на этой земле.

Екатерина Писарева