Неподалеку от нашего дома в Андреаполе стоял дом супругов Богдановых. Их зять Виктор Чернышев, известный в Белоруссии живописец, часто приезжал сюда, и я часами наблюдал, как стоя за мольбертом, переносил он на холст буйно цветущую черемуху на берегу Западной Двины, обложенный булыжниками фильтр водокачки, запонь у моста. Позже стал рисовать сын Чернышева Олег, ставший профессором, преподавателем дизайна в Минском университете. Эти два человека сыграли немалую роль в том, что детства я смотрю на художников как на людей необыкновенных. Среди людей этой профессии у меня немало добрых знакомых. Об одном из них, Юрии Арбузове, хочется рассказать особо, ибо судьба его нетипична для художника и, по-своему, драматична и поучительна.
Познакомились мы в середине 70-х. Тогда, будучи мастером спорта СССР по стрельбе, Арбузов нередко становился победителем соревнований высокого уровня, и его фамилия не исчезала со страниц областных газет. Впрочем, более серьезное знакомство состоялось, когда он проявился как художник. Как мне видится, упорство Арбузова в достижении успехов на этих поприщах, во многом было предопределено закалившими его трудностями детства. Отец Юрия, Николай Игнатьевич, возвратившись с войны, работал на овощной базе. Мать Анастасия Максимовна была дворником, а чтобы пополнить семейный бюджет, ходила постоянно на болота за клюквой для продажи. Семейная жизнь родителей в какой-то момент разладилась, отец уехал в деревню, где вскоре умер. Оставшийся с матерью в коммуналке, Юрий был предоставлен улице. Правда, вольница не увела его, как некоторых ровесников, на неверную дорожку. Помогла «не сбиться с пути» тяга к рисованию. По-настоящему же желание овладеть ремеслом художника пришло к нему в 12 лет, когда он поступил сразу в третий класс детской художественной школы.
— Учили меня замечательные художники. Акварель «вел» директор школы Иван Тимофеевич Синяков, скульптуру — Анатолий Михайлович Сперанский, — рассказывает Юрий Николаевич. — Их уроки, как и уроки преподававшего графику художника Святогорова, я запомнил на всю жизнь …

Путь
Последующий путь Арбузова к любимой профессии достоин хотя бы краткого описания, чтобы представить, как нелегко это ему далось.
В 1956 году, после окончания средней школы, Юрий решил поступить в Московское училище 1905 года, но документы у него не приняли из-за отсутствия прописки. Огорченный, он поехал поступать в Рязань. Дежурный художник в приемной комиссии художественного училища, взглянув на его работы, сказал: «Делать тебе, парень, на младших курсах у нас нечего, а на старшие принять не можем». Проглотив и это огорчение, Арбузов направился в Ленинград, чтобы попробовать поступить в Мухинское училище, где принимали иногородних без прописки, но и здесь вышла осечка: опоздал с подачей документов. Так вожделенная мечта разбились о суровую прозу бытия.
— Возвращаться в Калинин неудачником мне не хотелось, — продолжает Арбузов. — В Ленинграде было пожарное училище, которое окончил мой двоюродный брат. Туда я и поступил. Учился пожарному делу, но кисточку из рук не выпускал…
Арбузов начал работать в пожарной части в Калинине и, возможно, служил бы он в ней до пенсии, если бы вновь не вмешался случай. Во время тушения пожара, Юрий Николаевич получил тяжелую травму головы. После удаления гематомы долго возвращался к жизни, а когда вернулся, то, отправившись на первенство России по стрельбе в Орджоникидзе, занял там первое место. Хотел доказать, что здоров, и вроде бы доказал, но у врачей было свое мнение – прежние физические нагрузки капитану Арбузову противопоказаны. Его перевели в ученый центр пожарной охраны, затем, уже по своей инициативе, он перевелся в систему исправительных учреждений, откуда, поучив звание майора, вышел на пенсию. И вот здесь-то тяга к рисованию и живописи проявилась в нем по-настоящему.
— Во многом этому способствовало внимание, проявленное руководителем тверских художников Вячеславом Федоровичем Шумиловым. Он навещал меня в больнице, привлек к себе в помощники — я помогал ему делать некоторые живописные вещи для продажи. Сблизились мы настолько, что он бывал у меня на даче в деревне, где мы работали, избрав порой один и тот же сюжет. В конце концов, получилось так, что акварель отошла на задний план, и вышел я на самостоятельный простор как живописец. Участвовал в выставках в Рязани, Ярославле, Волгограде, за границей. Помнится, в Финляндии, посмотрев мои работы, тамошний профессионал, узнав, что по основной профессии я пожарный, удивился: «Подобные чудеса могут быть только в России!».

Исключение
В 1987 году Ю.Н. Арбузову выпало везение поработать на даче художников под Вышним Волочком в группе, которую вел академик Алексей Павлович Белых. Общение с мастером подтолкнуло Юрия Николаевича к тому, чтобы написать заявление в Союз художников. Когда поделился своим намерением с Шумиловым, тот его поддержал. Уже одно это значило немало. Получил он поддержку и от талантливого графика Геннадия Клюшина, сменившего Вячеслава Шумилова на посту руководителя Тверского отделения Союза художников РФ. Правда, потом наступила вдруг задержка с принятием в Союз. Был ли тому причиной характер Арбузова или что-то другое, остается лишь догадываться. Впрочем, ситуация со временем разрядилась, и помог тому Белых.
— Встретил я Алексея Павловича на выставке в Москве, а он спрашивает: «Ну что, вступил в Союз?» Я говорю: «Пока еще нет»». «А чего медлишь?» Я не стал рассказывать, что задержка возникла не из-за меня, но он, видимо, сам это почувствовал. Тут же написал свою рекомендацию. В 1991-м меня, наконец-то, приняли в Союз, но радость моя оказалась недолгой, — горько улыбается Арбузов. – Начались девяностые с их неурядицами и смутой. По-своему отразилось это и на Тверском отделении Союза. Вокруг, в том числе и среди нашего брата, – нищета, а взносы в фонде почему-то неоправданно возросли. Бесконтрольно стали сдаваться в аренду помещения, расходоваться материалы. Оказалась в частных руках служебная автомашина. Некоторые, зная об этом, помалкивали, а я полез в драку, тем более что положение обязывало – в 1992-и избрали меня членом ревизионной комиссии отделения. На этой почве рассорился с Клюшиным, но, больше всего, с председателем фонда Трактирщиковым, когда написал на него жалобу с требованием проверить работу фонда. Закончилось это моей ссорой с Трактирщиковым. При разбирательстве случившегося никто наказан, за примирением сторон, не был. Правда, примирение не означало для меня отказа от моих требований разобраться с деятельностью фонда. Но…разбираться, по жалобе Трактирщикова, стали со мной, и 3 июля 1997 года на заседании правления я был исключен из Союза.

Борьба
Боец по натуре, привыкший сражаться на стрелковом рубеже, он начинает теперь сражение за свое восстановление в Союзе. Надо сказать, в этой борьбе он не оказался одиноким. В какой-то момент даже казалось, что в ней будет поставлена точка в пользу Арбузова. Но этого не случилось. Пожалуй, лучше всего развитие конфликта показывают документы, предоставленные мне Юрием Николаевичем.
«Из определения от 1 апреля 1998 года
Судья Центрального районного суда г. Твери Ратькова М.В., рассмотрев материал по жалобе Арбузова Юрия Николаевича на Тверскую организацию Союза художников, определил:
Отказать Арбузову Юрию Николаевичу в принятии жалобы на решение Правления Тверской организации Союза художников России от 3 июля 1997 года за неподведомственностью спора данному суду.
Разъяснить Арбузову Ю.Н. его право на обращение в суд в исковом порядке по месту нахождения ответчика – Союза художников России».
Из письма Ю.Н. Арбузова председателю правления СХ России Сидорову В.М. от члена Союза художников России Арбузова Ю.Н.
«Убедительно прошу оградить меня от клеветнических и провокационных действий…, которые продолжаются с июля 1997 года, когда по клеветнической записке директора ТХПМ и в нарушение ряда пунктов Устава ТОСХ я был исключен из состава членов союза членов СХ России».
Из обращения в секретариат правления Союза художников России, председателю правления Союза художников России Сидорову В.М. (вх. №369 от 21.12. 2000) группы ветеранов и членов правлении Тверского отделения Союза художников:
«… Арбузов Ю.Н, как член ревизионной комиссии, пытался предотвратить финансовый произвол и развал, который начался с назначением директором художественного фонда Трактирщикова В.Н…
Вместо обещанного Трактирщиковым В.Н. повышения эффективности производственной и коммерческой деятельности, все свелось к сдаче в аренду помещений, принадлежащих СХ, денег нет даже на венки уходящих из жизни товарищей. Художники-оформители уволены, материальные ценности, годами создававшиеся коллективом, разбазарены. Тверской художественный фонд, как основной источник дохода, фактически стал иждивенцем у художников.
Арбузов Ю.Н., открыто говоривший об этом на собраниях коллектива, стал там препятствием, которое надо было устранить, что незамедлительно и было сделано с нарушением ряда пунктов Устава ТОСХ и по обвинениям, не соответствующим действительности.
Арбузов Ю.Н. был исключен из состава СХ России. Затем во время нахождения на стационарном лечении, 18 февраля 2000 г., была взломана его творческая мастерская. Прецедент, не имеющий аналогов в истории СХ России.
В настоящее время он не знает о состоянии его творческих работ и ценностей, которые находились в мастерской и не имеет возможности продолжать творческую деятельность.
Художнику седьмой десяток лет, и такое отношение к коллеге, ветерану, участнику многих выставок о стороны правления ТОСХ считаем несовместимым с моральными, этическими и правовыми нормами.
Просим Вас навести порядок, остановить произвол и помочь нам защитить честь и достоинство нашего товарища».
В числе подписавших это письмо были такие уважаемые и известные мастера, как Н. Дочкин, В. Солодов, Н. Чувахин, Л. Юга, и, надо заметить, оно не остается без внимания со стороны руководства Союза. Секретариат Союза художников РФ 31 мая 2001 года рассматривает вопрос о результатах проверки материалов по исключению художника Арбузова из членов Союза художников России и принимает решение:
«В связи с открывшимися обстоятельствами дела Арбузова Ю.Н. по его исключению и недостаточностью оснований для такого решения восстановить Арбузова Юрия Николаевича в составе членов СХ России».
Пройдет немного времени, и собрание тверских художников большинством голосом подтвердит предыдущее решение правления отделения Союза художников об исключении Арбузова, хотя, согласно Уставу Союза художников РФ (глава 3. пункт. 38) решение секретариата Союза художников РФ является окончательным. После этого секретариат Союза художников РФ свое решение о восстановлении Арбузова «в составе членов» отменит, не приняв, по моему мнению, во внимание не только названное нарушение Устава, но и то, что необходимый кворум, по словам Арбузова, на нем отсутствовал.

«Прегрешения»
Впрочем, и здесь ставить точку было рано. 21 мая 2002 года, Басманный районный суд в Москве признает исключение Арбузова незаконным и восстановит его в составе членов Союза художников. После этого юристы Союза художников РФ составят отзыв на решение суда. В нем они приведут аргументы, согласно которым суд не вправе решать такие вопросы. Главный из них заключается во все в той же неподведомственности спора суду. Тем временем в борьбу за восстановление Арбузова в Союзе включается наша землячка, депутат Госдумы Т.А. Астраханкина., однако четыре ее обращения в секретариат Союза художников на имя В.М. Сидорова остаются безответными. Добавлю к этому, что за истекшие с той поры почти восемь лет Ю.Н.Арбузов получил свыше двадцати приглашений на очередное заседание Басманного суда в Москве, но они, как говорит Юрий Николаевич, не состоялись из-за неявки представителей Союза художников РФ. Одним словом, вот такая нелицеприятная получилась история.
Пытаясь разобраться в ней, читая документы, беседуя с Ю.Н. Арбузовым, со знакомыми тверскими художниками, я более подробно узнал об основных «прегрешениях», приведших Юрия Николаевича к исключению из Союза.
Первое «прегрешение» – Арбузов «встал в позу» и задерживал выплату членских взносов, требуя принятия мер к руководству фонда, представляется спорным хотя бы потому, что после исключения «смутьяна», сумма взносов, взимаемых фондом с тверских художников, была снижена. То есть формально правление посчитало себя правым, но по сути выявилась правота Арбузова. В общем, с моей точки зрения, можно и нужно было бы решить этот вопрос без ультиматумов и собраний, и тогда не было бы никакого смысла в демарше художника. Да и смешно это — исключать человека из творческого Союза за строптивый характер. Многие наши беды, как раз и проистекают из того, что мало у нас людей способных, подобно Арбузову, «встать в позу», публично не согласившись с происходящим.
Второе — появление в мастерской в нетрезвом виде – малоубедительно по той причине, что дружеские беседы художников, как и всех творческих людей, за рюмкой «чая» — явление обычное. Приветствовать это вряд ли стоит, но и осуждать язык не поворачивается. Если исключать за это из творческих союзов, то скольких гениев русской культуры мы недосчитались бы мы в них!
Несерьезным аргументом представляется мне и подброшенная кем-то версия о том, что Арбузов якобы «взял» сюжет одной из картин у Шумилова. Что ж, когда нет веских доводов, тогда, как говорится, все средства хороши. Я видел репродукции этих работ — арбузовской и шумиловской. Не стану оценивать технику живописания, это — дело профессионалов. Что же касается сюжетов, то они бесхитростно одинаковы – запряженная лошадь стоит у сарая, но угол зрения у художников разный, да и мелкие, но характерные детали существенно рознятся.
— Это мы с Вячеславом Федоровичем писали с разных точек. И не где-нибудь, а у меня на даче в деревне Слободка! Разве я мог подумать, что это когда-нибудь будет поставлено мне в вину! — сетует Арбузов.

Несправедливость
Одним словом, ощущалась в этой нелицеприятной истории какая-то недосказанность, которую невозможно передать языком конкретных фактов, косвенное подтверждение чему я нашел не только в словах Арбузова. Скорее всего, проблема в личностных отношениях Юрия Николаевича с некоторыми его коллегами, что, судя по всему, и стало подспудно определяющим при принятии решения о исключении его из Союза. В жизни часто бывает так, что судьбы талантливых людей, в силу разных причин, складываются по-разному. Один – на виду, при регалиях, персональных выставках, альбомах, а другой – в тени, Казалось бы, так ему и суждено остаться в своей «нише», как вдруг выясняется, что он тоже мастер и имеет претензию на свое «место под солнцем». Так, думается, произошло и с Арбузовым. В какой-то момент открылось, что он не «мальчик на подхвате», не подмастерье, а сложившийся профессионал. И произошло бы признание этого очевидного факта, возможно, тихо, спокойно, если бы Арбузов не «высунулся», не затеял бучу, что означало бросить вызов сложившейся системе взаимоотношений. Именно таковой представляю я себе эту драматическую коллизию.
Как бы то ни было несправедливость, проявленная по отношению к Ю.Н. Арбузову, для меня сейчас очевиднее, чем прежде. Это, кстати, доказал за истекшие годы и сам художник. Нет, не составлением бумаг в свою защиту, а куда более убедительным способом – творческой деятельностью. Борьба не иссушила его душу, он не переставал упорно трудиться, создавая новые полотна. Работы Арбузова вновь были выставлены в Финляндии, трижды побывали во Франции, Германии, в индийском посольстве в Москве. В 2009 году состоялась его персональная юбилейная выставка в Твери (Юрию Николаевичу исполнилось 70 лет), он был удостоен награды «Долг и честь» межрегионального президиума научных и культурных организаций. К числу почитателей его творчества я отношу и себя. Работает мастер в последнее время в основном в жанре пейзажа и портрета. «Память веков», «Исток Волги», «Закат в лесу», «Бобровая речка», «Брат художника», «Брат жены художника»» — эти и другие его картины проникновенно передают красоту и своеобычие нашего края и его людей, и они, на мой взгляд, достойно представляют Тверь на выставках в стране и за рубежом.
Валерий Кириллов